Тысяча и одна ночь

И затем проклятая повторила рассказ об этом, чтобы их смутить и испугать, и сказала: «Большинство их погибло, и их осталось лишь двадцать пять человек», – «О подвижник, когда ты покинул их?» – спросил Бахрам.

«Сегодня ночью»[166], – отвечала она. И Бахрам воскликнул: «Превознесён тот, кто скрутил для тебя далёкие земли, когда ты шествовал на ногах, опираясь на ветвь пальмы! Но ты один из крылатых святых, вдохновлённых открытым им велением». И он сел на своего коня, ошеломлённый, смущённый тем, что услышал от лгуньи и обманщицы, повторяя: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха! Даром пропали наши тяготы и стеснена у нас грудь, и взят в плен наш султан и те, кто с ним!»

И они устремились, пересекая земли днём и ночью, вдоль и поперёк, а когда настало время рассвета, они приблизились ко входу в ущелье и увидели Дау-аль-Макана и брата его Шарр-Кана, которые кричали: «Нет бога, кроме Аллаха! Аллах велик! Благословение и привет благовестнику, увещателю!»

И Бахрам со своими людьми понёсся, и они окружили неверных, как поток окружает безводную степь, и завопили воплем от которого свалились храбрецы и раскололись юры. А когда настало утро и засияло светом и заблистало, на них пахнуло веянием и благоуханием Дауаль Макана, и они узнали друг друга, как было сказано раньше. И они поцеловали землю перед Дау-аль-Маканом и его братом Шарр-Каном, и Шарр-Кан рассказал им о том, что случилось в пещере, и они удивились этому.

А потом они сказали друг другу: «Поспешим в альКустантынию: мы оставили там наших товарищей и сердца наши с ними». И они ускорили шаг, уповая на всемилостивого, всеведущего. И Дау-аль-Макан укреплял мусульман в твёрдости, произнося такие стихи:

«О, слава тебе! Хвалы и славы достоин ты,
И помощь даруй навек, господь мой, в делах моих!
Я вырос в земле чужой, далёкой, и был ты мне
Защитником, и врагов судил одолеть ты мне.
Ты дал и богатство мне, и счастье, и власть паря,
И меч подвязал ты мне победы и доблести.
И сенью ты царственной навек осветил меня,
Обильных щедрот твоих поток на меня излил.
Ты спас от всего меня, что страшным казалось мне.
Советами Старшего, везиря храбрейшего,
Твоею мы милостью на румов накинулись,
Одетые в красное вернулись к себе они.
И вид показал врагам, что в бегство я бросился,
Но снова вернулся к ним, несясь точно быстрый лев
Оставил я в поле их, поверженных на землю,
Как будто не от вина – от смерти хмельны они.
И в руки попали нам суда, до единого,
И власть получили мы на суше и на море.
И вскоре явился к нам подвижник-молитвенник,
Чья сила известна всем, в пустыне и в городе.
Явились мы с мессию ко всем, кто не верует,
И ныне среди людей известны дела мои.
Убили враги средь нас бойцов, и достались им
Пресветлые горницы в раю над потоками».

И когда Дау-аль-Макан окончил свои стихи, его брат Шарр-Кан поздравил его с благополучием и восхвалил его за деяния, а затем они отправились, поспешая в пути…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сто первая ночь

Когда же настала сто первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Шарр-Кан поздравил брата Дау-аль-Макана со спасением и восхвалил его За деяния, а потом они отравились к своим войскам.

Вот что было с ними. Что же касается старухи 3атад-Давахи, то она, повстречав войско Бахрама и Рустума, вернулась в рощу, взяла своего коня и, сев на него, быстро помчалась, пока не приблизилась к мусульманским войскам, осаждавшим аль-Кустантынию. А потом она сошла с коня, взяла его и пришла с ним к шатру, где был царедворец. И тот, увидав её, поднялся ей навстречу, сделал ей знак, кивнув головой, и сказал: «Добро пожаловать богомольцу-подвижнику!» А затем он спросил её, что случилось, и она рассказала ему свою устрашающую повесть и гибельную ложь и сказала: «Я боюсь за эмира Рустама и эмира Бахрама. Я встретил их с войсками по дороге и послал к царю и его людям. С ними было двадцать тысяч всадников, а неверных больше, чем их, и я хочу, чтобы ты сейчас же послал отряд твоих воинов – пусть они скорее соединятся с ними, иначе они погибнут все до последнего. Спешите, спешите!» – торопила она.

И когда царедворец и мусульмане услышали от неё эти слова, их решимость ослабла, и они заплакали. А Зат-адДавахи сказала им: «Просите помощи у Аллаха и будьте стойки в этой беде! Вам должно подражать вашим предкам из народа Мухаммеда, рай с дворцами уготован Аллахом для тех, кто умрёт мучениками, а смерть неизбежна для всякого, но умереть в войне за веру более похвально»[167].

Услышав слова проклятой Зат-ад-Давахи, царедворец позвал брата эмира Бахрама, – а это был витязь по имени Теркаш, – выбрал ему десять тысяч всадников, хмурых храбрецов, и велел ему отправляться. И Теркаш двинулся в путь и ехал, пока не приблизился к мусульманам.

166

У мусульман новый день наступает в момент заката голица. Понятия «день» и «ночь» в арабском языке часто сливаются и обозначают весь период времени от одного заката солнца до другого.

167

Смерть на поле брани считается у мусульман наиболее почётной. Хадисы (предания о делах и речах Мухаммеда) описывают награды, которые получают за это мученики в раю.