При виде всего этого все присутствующие женщины засмеялись, в особенности когда юная новобрачная остановилась перед прекрасным Гассаном, к которому она тотчас же воспылала страстью, и вскричала, протянув руки к небу:
— Аллахумма![79] Сделай так, чтобы этот прекрасный юноша был моим супругом! И избавь меня от этого горбатого конюха!
Тогда Гассан Бадреддин, как ему приказывал джинн, опустил руку в карман и вынул ее полной золота; и он бросал золото горстями прислужницам Сетт эль-Госн, и танцовщицам, и певицам, а они восклицали:
— Ах! Если бы ты мог обладать новобрачной!
И Бадреддин любезно улыбался на все их пожелания и на их похвалы.
Что же касается горбуна, то он оставался все время один, безобразный, как обезьяна. И все окружили Сетт эль-Госн и прекрасного Гассана, не обращая внимания на отвратительного горбуна, который сидел, покинутый всеми, возбуждая смех и презрение. И всякая, случайно приближаясь к нему или проходя мимо него, тушила свою свечу, чтобы посмеяться над ним. И он все время оставался один, и злился, и выходил из себя, и все женщины издевались над ним, проходя мимо, и отпускали бесцеремонные шутки.
И одна говорила ему:
— Обезьяна! Ты можешь обойтись как-нибудь без жены!
И другая говорила ему:
— Посмотри! Куда ты годишься в сравнении с нашим прекрасным господином!
И прочие говорили:
— Он мог бы одним ударом забросить тебя обратно в твою конюшню!
И все смеялись.
Что же касается новобрачной, то она семь раз подряд, и каждый раз одетая иначе, обходила кругом залу в сопровождении всех дам; и она останавливалась после каждого круга перед Гассаном Бадреддином. И каждое новое платье на ней было еще прекраснее предыдущего, и каждое убранство бесконечно превосходило прежнее. И все время, пока новобрачная медленно, шаг за шагом подвигалась вперед, играющие на инструментах творили чудеса, и певицы пели любовные песни, все более страстные и возбуждающие, и танцовщицы, ударяя в тамбурины с бубенчиками, танцевали, как птички! И каждый раз Гассан Бадреддин из Басры не забывал бросать золото горстями, рассыпая его по всей зале, и все женщины теснились, чтобы сколько-нибудь получить золота и коснуться руки этого юноши. И вот, охваченные всеобщим весельем, возбужденные звуками музыки и опьяненные пением, они разыгрывали любовные пантомимы перед глазами Гассана, который сидел и улыбался.
А горбун, сильно раздосадованный, должен был смотреть на все это! И досада его увеличивалась все более и более, так как женщины, отходя от Гассана, подходили к нему и делали, издеваясь над ним, непристойные жесты и шутили над ним. И все окружающие смеялись.
После седьмого круга свадьба закончилась, так как уже прошла значительная часть ночи. И играющие на инструментах перестали играть на них, танцовщицы и певицы остановились и вместе со всеми дамами проходили перед Гассаном, одни — целуя его руки, другие — касаясь полы его платья; и все уходили, оглядываясь в последний раз на Гассана и как бы говоря ему, чтобы он оставался здесь.
И вот наконец в зале не осталось совсем никого, кроме Гассана, горбуна и новобрачной с ее прислужницами. И тогда прислужницы увели новобрачную в уборную комнату и начали снимать с нее одежды одну за другою, каждый раз говоря: «Во имя Аллаха!» — чтобы оградить ее от дурного глаза.
И потом они удалились, оставив ее одну с ее старой кормилицей, которая, прежде чем провести ее в брачную комнату, должна была подождать, чтобы туда прошел первым новобрачный-горбун.
И тогда горбун встал со своего места и, увидав, что Гассан все еще сидит по-прежнему, сказал ему очень сухо:
— Поистине, о господин, ты сделал нам величайшую честь своим присутствием и осыпал нас своими щедротами этой ночью. Но теперь чего же ждешь ты? Разве ты не собираешься уходить, прежде чем тебя прогонят?
Тогда Гассан, который, в общем, не считал справедливым оставаться здесь более, сказал, поднимаясь:
— Во имя Аллаха!
И он поднялся и вышел. Но лишь только он вышел из дверей залы, как увидел джинна, который приблизился к нему и сказал:
— Куда же ты уходишь, Бадреддин? Подожди здесь, хорошенько слушайся меня и исполни мои указания. Горбун скоро войдет в кабинет удобств; и я пойду туда же и задержу его там! Ты же, заметив это, ступай тотчас же в брачную комнату и, когда войдешь к новобрачной, скажи ей: «Это я настоящий твой муж! Султан и твой отец воспользовались этой хитростью, чтобы отвратить от тебя дурной глаз завистливых людей! Что же касается конюха, то это самый жалкий из наших конюхов; и, чтобы вознаградить его за это, для него приготовлен на конюшне хороший горшок простокваши, чтобы он мог подкрепиться за наше здоровье!»
79