И он вошел через большие ворота в обширный двор, в глубине которого возвышался прекрасный дом. Входная дверь этого дома была настоящим чудом — вся из гранита, оживленного мрамором всевозможных цветов. И на этой двери, на великолепном мраморе, он увидел имя Нуреддина, вырезанное золотыми буквами. Тогда он поклонился, поцеловал это имя и предался печали и слезам и произнес следующие стихи:
Потом он вошел в дом и прошел через все покои и наконец дошел до комнаты, удаленной от других комнат, в которой жила его невестка, мать Гассана Бадреддина из Басры.
С тех пор как скрылся сын ее Гассан Бадреддин, она удалилась в эту комнату, проводя дни и ночи в слезах и рыданиях. И посередине этой комнаты она воздвигла маленькое сооружение наподобие храма, изображавшее могилу ее бедного дитяти, которого она считала умершим. Тут она проводила все дни и ночи в слезах и молитве, и, когда печаль доводила ее до изнурения, она склоняла голову на могилу сына и засыпала.
Когда Шамзеддин подошел к двери этой комнаты, он услыхал голос своей невестки, и этот печальный голос произносил следующие стихи:
Тогда визирь Шамзеддин вошел в комнату и с глубочайшим почтением поклонился своей невестке. И он сообщил ей, что он брат Нуреддина, ее мужа, и рассказал ей всю историю: как сын ее Гассан проспал ночь с его дочерью Сетт эль-Госн, и как он на другой день исчез, и как Сетт эль-Госн с этой самой ночи забеременела и родила Аджиба. Потом он добавил:
— Аджиб тут со мной! И ты должна считать его своим сыном, потому что он рожден моей дочерью от твоего сына!
И вдова Нуреддина, сидевшая все время безучастно, как женщина, вполне отдавшаяся своей печали и уже отказавшаяся от света, при вести, что сын ее жив, и что внук ее тут же, и что перед нею ее зять Шамзеддин, визирь Египта, быстро вскочила с места, бросилась к ногам визиря и принялась целовать у него ноги и в честь его произнесла следующие строки:
И визирь послал за Аджибом, который не замедлил явиться. Тогда бабушка поднялась с места и бросилась к нему на шею, заливаясь слезами.
И Шамзеддин сказал ей:
— О мать, поистине теперь не время предаваться слезам, ибо ты должна собраться в путь и отправиться с нами в Египет! И да соединит нас всех Аллах с Гассаном, твоим сыном и моим племянником!
И бабушка Аджиба отвечала:
— Слушаю и повинуюсь!
И она тотчас же поднялась и собрала все необходимые для отъезда вещи и съестные припасы и взяла всех своих слуг и собралась в дорогу.
И визирь Шамзеддин отправился к султану Басры, чтобы проститься с ним. И султан одарил его гостинцами и послал множество подарков его повелителю, египетскому султану. Потом Шамзеддин двинулся в путь с обеими дамами и Аджибом в сопровождении многочисленной свиты.
И они ехали не останавливаясь, пока не вернулись в Дамаск.
И тут, на площади Канун, они разбили свои палатки.
И визирь сказал: