И отроковица сказала:
— Знай, Ганем, что я любимица халифа Гаруна аль-Рашида; слова, написанные на шнурке, доказывают тебе, что я собственность эмира всех правоверных и что я должна принадлежать ему одному. Имя мое, о Ганем, — Куат аль-Кулуб[59]. С самого детства я воспитывалась во дворце халифа, выросла там и стала так хороша собой, что халиф заметил меня и увидел, сколько во мне качеств, совершенств и даров, исходящих от благости моего Создателя. И моя красота произвела на халифа такое сильное впечатление, что он полюбил меня и взял меня, и дал мне одной особое помещение во дворце, и отдал в мое распоряжение десять молодых невольниц, милых и приятных лицом и обращением. Потом он подарил мне все те драгоценности, все прекрасные вещи, которые ты видел на мне в том ящике. И он предпочел меня всем женщинам дворца и даже любимой жене своей Сетт Зобейде.
Поэтому Зобейда возненавидела меня, и скоро обнаружились последствия ее ненависти. Когда халиф был в отсутствии по случаю войны с одним из взбунтовавшихся военачальников своих, Сетт Зобейда воспользовалась этим, чтобы привести в исполнение свой замысел. Ей удалось подкупить одну из моих служанок, и она призвала ее к себе и сказала: «Когда госпожа твоя Куат аль-Кулуб заснет, ты положишь ей в рот этот кусок банжа, а раньше положи ей банж и в питье. Я же вознагражу тебя, дам тебе богатство и свободу!»
А молодая невольница, бывшая прежде служанкой Зобейды, ответила: «Я сделаю это, потому что предана тебе и люблю тебя!»
И, радуясь ожидавшей ее награде, она пришла ко мне и дала мне питья, в которое был подмешан банж. И не успела я испить, как упала на пол в судорогах, пятки мои касались лба, и мне казалось, что я ухожу в другой мир. Увидев меня спящей, невольница пошла за Зобейдой, которая явилась и положила меня в тот ящик. Потом тайком позвала она тех трех евнухов и щедро одарила их, так же как и дворцовых привратников, и велела евнухам унести меня в тюрбе, куда ради моего спасения, о Ганем, Аллах привел тебя и посадил на верхушку пальмы. Ведь тебе, о Ганем, свет очей моих, я обязана тем, что избавилась от смерти в душной могиле тюрбе! И благодаря тебе я нахожусь теперь в безопасности в твоем гостеприимном доме! Но меня заботит и смущает то, что я ничего не знаю о том, что подумал и что сделал халиф, когда вернулся во дворец и не нашел там меня. И смущает меня также, о Ганем, то, что меня связывает этот шнурок и что я не могу отдаться тебе. Такова моя история, и я прошу тебя, чтобы ты держал ее в тайне.
Выслушав рассказ Куат аль-Кулуб и узнав, какие узы связывают ее с эмиром всех правоверных; узнав, что она его фаворитка и собственность, он удалился в угол залы из уважения к имени халифа и не смел взглянуть на отроковицу, — до такой степени сделалась она для него священной; и сел он один в углу и стал делать себе тысячу упреков и думать о том, как он едва не совершил преступления и как уже был дерзок, прикасаясь к царственному телу фаворитки.
И понял он, какое несчастье — его страсть и как печальна его участь.
И укорял он судьбу за ее несправедливые удары и за незаслуженные бедствия.
Однако он не преминул сослаться во всем на Аллаха и сказать:
— Да будет прославлен Тот, у Кого есть свои причины, когда Он заставляет томиться в печалях благородные сердца и удаляет огорчения от сердца злых и низких людей!
Потом он прочел стихи поэта:
Тогда отроковица подошла к Ганему и прижала его к груди своей и обвила руками его шею; и она, чтобы утешить его, испробовала все средства, кроме одного, но Ганем уже не смел отвечать на ласки любимицы эмира правоверных и, не отвергая их, не возвращал поцелуев и объятий. И Куат аль-Кулуб, не ожидавшая такой быстрой перемены со стороны Ганема, еще недавно столь пламенного, а теперь столь почтительного, удвоила свои ласки и старалась вызвать у него ответ на страсть, разгоревшуюся у нее от отказа Ганема. Но в течение целого часа Ганем и слышать не хотел ни о чем подобном, а так как наступало уже утро, он поспешил уйти на базар для закупки провизии на день и не приходил домой целый час, делая еще более обильные покупки теперь, когда он узнал высокое звание своей гостьи. Он купил все цветы у торговок, лучшую жареную баранину, самое свежее печенье и самые лакомые сласти, самые золотистые хлебы и множество плодов. Все это он принес Куат аль-Кулуб. Но не успел он войти к ней, как она плотно прижалась к нему и с глазами, потемневшими от страсти и влажными от желания, сказала ему, улыбаясь: