Потом она сказала мне:
— Впрочем, знай, милый мой, что через три дня с наступлением сумерек я опять приду к тебе, и ты должен ждать меня. И так как я сама напрашиваюсь к тебе, то я не хочу вводить тебя в расходы. Вот возьми эти деньги и приготовь нам угощение, такое же, как теперь.
И с этими словами она протянула мне десять золотых динариев и заставила меня принять их; и потом она простилась со мной и удалилась, унося с собой весь мой разум. И через три дня, как она обещала мне, она опять пришла ко мне; и на этот раз она была одета еще богаче и лучше прежнего, и человеческий язык не может выразить красоту тканей ее одежды, затканных золотом и шелками. Со своей стороны, я приготовил все, что было нужно, и поистине не пожалел ничего. И мы принялись есть и пить, как в тот раз, и потом мы легли вместе, и так продолжалось до самого утра. И она обещала мне, что возвратится опять через три дня. И действительно, она исполнила свое обещание, и я, со своей стороны, принял ее со всеми почестями, которые следовало ей оказать.
Тогда она сказала мне:
— О дорогой господин мой, скажи, находишь ли ты меня красивой?
И я отвечал:
— О да, конечно, клянусь Аллахом!
И она сказала мне:
— В таком случае я могу попросить у тебя позволения привести сюда с собой молодую девушку, которая еще красивее и моложе меня, и она позабавится с нами, и мы можем посмеяться и повеселиться все вместе. И знай, что она сама просила меня взять ее с собой, чтобы мы могли все трое отдаться играм и забавам.
И я с большим удовольствием дал свое согласие, и на этот раз она дала мне двадцать золотых динариев и просила меня приготовить все как следует, чтобы достойно принять ее и другую молодую девушку, ее подругу. Потом она простилась со мною и удалилась.
И вот на четвертый день я, по обыкновению, занялся приготовлениями и не щадил денег, заботясь лишь о том, чтобы достойно встретить новую гостью. И как только зашло солнце, я увидел мою подругу в сопровождении другой молодой девушки, закутанной в большое покрывало.
И они вошли и сели. И я, охваченный радостью, встал и зажег светильники и предоставил себя в распоряжение молодых девушек. Тогда они сняли с себя свои покрывала, и я смог рассмотреть новую молодую девушку. О Аллах, Аллах! Она была как луна во время полнолуния; и я подумал про себя, что она гораздо красивее всего, что мои глаза видели до этой минуты! И я начал суетиться и прислуживать им и принес подносы, уставленные кушаньями и напитками; и они начали есть и пить, а я между тем обнимал новую молодую девушку и наполнял вином ее кубок и пил с нею. Но это возбудило ревность первой молодой девушки, хотя она и старалась не показывать этого и даже сказала мне:
— Аллах свидетель, эта молодая девушка поистине очаровательна! И разве ты не находишь, что она гораздо красивее меня?
И я отвечал простодушно:
— Да, действительно это верно!
Тогда она сказала мне:
— Ну так возьми ее и ложись с нею! Я буду очень рада этому.
Я отвечал ей:
— Повинуюсь твоим приказаниям и буду хранить их в моей голове и в моих глазах!
Тогда она поднялась и сама приготовила нам постель и уложила нас. И я прижал к себе свою новую подругу и обладал ею до самого утра.
Но когда я на другой день проснулся, я увидел, что рука моя вся в крови; и я подумал, что еще продолжаю грезить, и начал протирать глаза, чтобы проверить себя; и я убедился, что это не сон. И так как было уже совсем светло, я хотел разбудить молодую девушку, которая еще спала, и тихонько прикоснулся к ее голове. Но в тот же миг голова ее отделилась от туловища и скатилась на пол.
Ревность первой молодой девушки сделала свое дело!
И, не зная, что предпринять, я целый час предавался размышлению; потом я решил встать, раздеться и выкопать яму в той самой зале, в которой мы находились. И я должен был для этого поднять мраморные плиты и потом начал копать землю и сделал довольно большую яму, в которую тотчас же опустил тело молодой девушки; потом я засыпал эту яму землею, положил мраморные плиты на прежнее место и привел все в прежний вид.