А она, видя с моей стороны такое благородство и величие, непременно сочтет меня за сына какого-нибудь знаменитого султана, наполняющего своей славой весь мир. И со слезами на глазах она скажет мне: «О господин мой! Будь милостив! Не отвергай этого кубка и прими его из рук рабы твоей! Ибо я последняя из рабынь твоих!»
Но я ничего не скажу в ответ на слова эти. А она, видя, что я молчу, сделается наконец немножко смелее и будет настаивать, чтобы я взял от нее кубок, и сама нежно поднесет его к губам моим. А я при виде такой нескромности рассвирепею, посмотрю на нее ужасающим взглядом и дам ей пощечину и изо всех сил ударю ее ногою прямо в живот, — вот так…»
— И с этими словами, — продолжал цирюльник, — брат мой сделал жест ногой, как будто нанося страшный удар в живот своей несуществующей жене, и угодил прямо в стоявшую перед ним корзину с хрупкой стеклянной посудой; и корзина со всем, что в ней было, покатилась! И от всего, что составляло богатство этого безумца, остались одни осколки. О эмир правоверных, если бы только я был при этом, я бы наказал его по заслугам, этого брата моего, полного нестерпимой заносчивости и ложного величия души!
И, видя это непоправимое несчастье, эль-Ашар начал бить себя по лицу, и разрывать от отчаяния одежды свои, и плакать, и не переставая ударять себя, жалуясь на свою судьбу. А так как день этот был как раз пятница и в мечетях начиналась полуденная молитва, то выходившие из дома люди увидели брата моего в этом состоянии, и одни остановились, выражая ему сожаление, другие, подробно узнав от одного соседа о сумасбродном поступке моего брата, продолжали свой путь, называя его сумасшедшим и громко смеясь.
Но в то время как брат мой жаловался на судьбу, оплакивая потерю всего своего капитала вместе с процентами, мимо него проехала одна знатная женщина, направляясь в мечеть к пятничной молитве. Красотой своей она превосходила самых прекрасных женщин; и во все стороны распространялся от нее живительный запах мускуса; она ехала на муле, который был покрыт чепраком[37] из бархата и золотой парчи, и ее сопровождали множество слуг и рабов. При виде этой разбитой посуды и моего брата, который продолжал жаловаться и плакать, в сердце ее проникло сострадание и жалость, и она осведомилась о причине такого отчаяния. Ей ответили, что у этого бедного человека была корзина со стеклянной посудой, продажа которой доставляла ему средства к жизни, что это все его состояние и что теперь он лишился всего, так как вследствие происшедшего случая все разбилось вдребезги. Тогда эта женщина подозвала одного из слуг своих и сказала ему:
— Отдай этому бедному человеку все деньги, какие ты имеешь при себе!
И слуга сейчас же отвязал шнурок, на котором висел у него на шее большой кошель, и вручил деньги моему брату. Эль-Ашар взял кошель, открыл его и нашел там, как он сосчитал, пятьсот динариев золотом. При виде этого он чуть не умер от волнения и охватившей его радости и начал призывать на свою благодетельницу все милости и благословения Аллаха.
Таким образом эль-Ашар сразу разбогател и, вздыхая полною грудью от удовольствия, пошел к себе домой, чтобы спрятать это свое богатство, и он уже готов был отправиться на поиски какого-нибудь прекрасного дома, который он мог бы нанять для себя, как вдруг кто-то тихо постучался в его двери. Он встал и побежал отворить и увидел старуху, совершенно незнакомую ему, которая сказала:
— О дитя мое! Ты должен знать, что время молитвы этого святого дня, пятницы, почти уже истекло, а я не успела совершить моего омовения перед молитвой. Поэтому, прошу тебя, дозволь мне войти на минуту к тебе и совершить мое омовение вдали от нескромных глаз.
И брат мой ответил ей:
— Слушаю и повинуюсь!
И он распахнул перед нею двери и впустил ее и повел в кухню, где оставил ее одну. Через несколько минут старуха вошла в комнату моего брата и, остановившись на лоскуте старой скатерти, который служил в комнате вместо ковра, сделала несколько поспешных коленопреклонений, потом закончила свою молитву, призывая на моего брата прекрасно выраженные и полные сердечного сочувствия благословения. И брат мой, который не помнил себя от счастья, горячо поблагодарил ее и, вынув из-за пояса два динария золотом, великодушно протянул их ей.
Но старуха с достоинством отстранила их и воскликнула: