Как только Анис аль-Джалис произнесла эти стихи, раздался стук во входные двери дома. И Али Нур вышел из спальни жены и пошел отпереть двери; и это был его управляющий. Али Нур повел его в комнату, смежную с залой собраний, где в это время собрались некоторые из его друзей, почти неотлучно находившиеся при нем.
И Али Нур сказал своему управляющему:
— Что случилось с тобой и почему лицо твое перекосилось?
Управляющий отвечал:
— О господин мой, то, чего я так опасался, наступило!
Али Нур спросил:
— Каким же образом?
Он отвечал:
— Знай, о господин мой, что роль моя теперь кончилась и что теперь у тебя не осталось ничего, чем я мог бы заведовать. И у тебя нет ни имущества, ни одной вещи, которая стоила бы хоть один обол[46], ни даже одного обола. И вот я принес тебе книгу расходов, сделанных тобой, и книгу твоего имущества.
Услышав эти слова, Али Нур мог только наклонить голову и сказать:
— Один Аллах всесилен и всемогущ!
И как раз в это время один из друзей, находившихся в зале собраний, подслушал этот разговор и поспешил передать его другим и сказал им:
— Послушайте новость! У Али Нура не осталось больше ничего, что стоило бы хоть один обол!
В ту же минуту в залу вошел Али Нур, и как будто в подтверждение справедливости этих слов вид у него был крайне расстроенный и лицо совершенно изменилось.
Тогда один из гостей поднялся, повернулся к Али Нуру и сказал ему:
— О господин мой, я хотел бы попросить у тебя позволения удалиться, так как жена моя должна родить в эту ночь, и я не могу оставить ее одну и должен поспешить к ней!
И Али Нур разрешил ему удалиться.
Тогда поднялся другой и сказал:
— О господин мой Али Нур, я должен сейчас же отправиться к моему брату, который празднует сегодня обрезание своего сына!
И Али Нур отпустил его.
Потом каждый из гостей вставал по очереди и под каким-нибудь предлогом просил разрешения уйти, и так до последнего, так что Али Нур оказался наконец совершенно один в зале собраний. Тогда он позвал Анис аль-Джалис и сказал ей:
— О Анис аль-Джалис, ты не знаешь еще, что свалилось на мою голову!
И он рассказал ей обо всем случившемся.
И она сказала ему:
— О господин мой Али Нур, уже давно я боялась наступления того, что наконец произошло сегодня. Но ты никогда не слушался меня и даже однажды вместо ответа прочитал мне следующие стихи:
И когда я услыхала эти стихи, я умолкла, не желая спорить с тобой.
И Али Нур сказал ей:
— О Анис аль-Джалис, ты знаешь, что я не жалел ничего для моих друзей и истратил на них все мое состояние! И я не могу поверить, что теперь они оставят меня в несчастье!
И Анис аль-Джалис отвечала ему:
— Клянусь Аллахом, они ничем не помогут тебе!
И Али Нур сказал:
— Хорошо, я сейчас же отправлюсь к каждому из них по очереди и буду стучаться в двери их, и каждый из них великодушно даст мне какую-нибудь сумму денег, и таким образом я составлю себе капитал, с которым я смогу начать торговлю; и я навсегда брошу развлечения и забавы.
И действительно, он сейчас же собрался и пошел на ту улицу, где жили его друзья; и жили они все на самой лучшей улице Басры. Он постучался в первую дверь, и негритянка отворила ему и спросила:
— Кто ты?
Он отвечал:
— Скажи твоему господину, что Али Нур у его дверей и говорит следующее: «Твой слуга Али Нур целует у тебя руки и ждет выражения твоего великодушия!»
И негритянка пошла предупредить своего господина, который закричал ей:
— Вернись сейчас же и скажи ему, что меня здесь нет!
И негритянка вернулась и сказала Али Нуру:
— О господин мой, хозяина моего нет здесь!
И Али Нур подумал в душе: «Вот исчадие разврата! Он прячется от меня! Но все остальные не будут такими подлецами!»
И он постучался в дверь другого своего друга и велел передать ему те же слова, но и этот друг послал ему сказать, что его нет дома. Тогда Али Нур произнес следующие строки:
46
Обол — единица веса, равная примерно 0,65 г, а также серебряная, затем медная монета в Древней Греции, равная 1/6 драхмы.