И потом он прибавил:
— О господин мой, таков жребий всех слуг, которые любят тебя и с ревностью служат тебе, и вот ты терпишь подобное бесчестье, которое причиняют им!
И султан спросил его:
— Но от кого же претерпел ты подобное обращение?
И он отвечал:
— Знай, о царь времен, что я сегодня выехал на невольничий рынок с намерением купить себе кухарку-невольницу, которая умела бы готовить те блюда, которые моя кухарка обыкновенно сжигает; и вот я увидел там, на базаре, одну молодую невольницу, подобной которой я не видел до этого за всю свою жизнь. И маклер, к которому я обратился, сказал мне: «Мне кажется, что она принадлежит молодому Али Нуру, сыну покойного визиря Бен-Кхакана». Быть может, о господин и повелитель мой, ты помнишь, как ты передал некогда десять тысяч динариев визирю Фадледдину бен-Кхакану, для того чтобы он купил для тебя самую красивую невольницу, исполненную всевозможных достоинств. И визирь Бен-Кхакан не замедлил разыскать и купить невольницу, какую ты требовал от него, но так как она действительно была необыкновенна и чрезвычайно ему понравилась, он подарил ее своему сыну Али Нуру. И Али Нур после смерти своего отца вступил на путь расточительности и безрассудства и зашел так далеко, что оказался вынужденным продать все свои имения, и все свое имущество, и даже мебель. И когда наконец дело дошло до того, что у него не осталось на жизнь ни одного обола, он вывел на базар невольницу с целью продать ее и обратился к маклеру, который и начал выкрикивать об этом. И тотчас же купцы начали наддавать цену, и настолько, что цена невольницы поднялась до четырех тысяч динариев. Тогда я увидел эту невольницу и решил купить ее для моего повелителя султана, который отпустил уже когда-то на это значительную сумму. И я подозвал маклера и сказал ему:
— Сын мой, я даю тебе со своей стороны четыре тысячи динариев.
Но маклер указал мне на собственника молодой невольницы; и тот, лишь только он увидал меня, подскочил как бешеный и сказал мне:
— О старая злокозненная голова! О злосчастный и безбожный шейх! Я предпочел бы продать ее еврею или христианину, чем уступить ее тебе, хотя бы ты наполнил золотом это большое покрывало, в которое она закутана!
Тогда я отвечал ему:
— Но, о молодой человек, я желаю приобрести ее вовсе не для себя, а для нашего господина султана, общего нашего благодетеля и доброго нашего правителя!
Но при этих словах он рассвирепел еще более, и он бросился к узде моего коня и схватил меня за ногу и сорвал меня и бросил на землю; и после этого, не обращая никакого внимания на мои преклонные годы и без всякого уважения к седой моей бороде, он начал бить меня и поносить на все лады и наконец привел меня в то плачевное состояние, в котором ты видишь меня в эту минуту, о справедливый царь! И все это произошло со мною потому только, что я хотел сделать приятное моему султану и купить для него молодую невольницу, которая принадлежит ему по праву и которая показалась мне достойной его ложа.
И визирь при этих словах бросился к ногам султана и начал плакать и взывать к правосудию его. И, видя его в таком состоянии и выслушав его рассказ, султан пришел в такой гнев, что на его лбу выступил пот; и он повернулся в сторону тех, которые составляли его охрану, к эмирам и вельможам его царства, и сделал им один только знак. И тотчас же предстали между рук его сорок телохранителей, вооруженных большими обнаженными мечами, и остановились неподвижно, ожидая его приказаний.
И султан сказал им:
— Ступайте тотчас же к дому бывшего моего визиря Фадледдина бен-Кхакана, и обратите его в прах, и разрушьте его до основания; потом схватите сына его, преступного Али Нура, и его невольницу, свяжите им руки и влачите их за ноги по грязи и представьте их мне.
И сорок телохранителей повиновались и тотчас же направились к дому Али Нура.
И вот случилось так, что во дворце султана среди других дворцовых служителей был один молодой служитель, по имени Санджар, который раньше был мамелюком покойного визиря Бен-Кхакана и воспитывался вместе со своим молодым господином Али Нуром, к которому чувствовал большую привязанность. И по воле судьбы он находился здесь в то самое время, когда пришел визирь Сауи и когда султан отдавал свое жестокое распоряжение. И он бросился бежать как можно скорее и кратчайшими путями к дому Али Нура, который, услышав торопливый стук в двери дома, тотчас же открыл ему их. И он узнал своего друга, юного Санджара, и хотел поздороваться с ним и обнять его. Но юный Санджар, не допуская его сделать это, сказал ему: