Тогда шейх Ибрагим спросил его:
— Сын мой, откуда явились вы?
И Али Нур отвечал:
— О господин, мы чужестранцы! — И при этих словах глаза его наполнились слезами.
И шейх Ибрагим сказал:
— О дитя мое, я не принадлежу к тем, которые забывают, что пророк наш — да будет с ним молитва и мир Аллаха! — повелевает во многих местах Корана оказывать гостеприимство чужестранцам и принимать их радушно и от всего сердца. Идите же со мной, дети мои, и я поведу вас в мой сад и в мой дворец, и таким образом вы забудете о ваших страданиях и облегчите свою душу!
Тогда Али Нур спросил его:
— О господин, кому же принадлежит этот сад?
И шейх Ибрагим, чтобы не запугать Али Нура и вместе с тем чтобы немножко похвастаться перед ним, сказал:
— Этот сад и этот дворец принадлежат мне; они перешли ко мне по наследству от моих предков.
Тогда Али Нур и Анис аль-Джалис поднялись и, следуя за шейхом Ибрагимом, вошли в ворота сада.
Али Нур видел много прекрасных садов в Басре, но ничего подобного этому саду он не видел даже во сне. Большие ворота состояли из нескольких аркад, чрезвычайно красиво возвышавшихся одна над другой, и были покрыты вьющимися виноградными лозами, с которых свешивались великолепные гроздья: одни красные, точно рубин, другие черные, точно эбеновое дерево. Аллея, в которую они вошли, была осенена фруктовыми деревьями, гнувшимися под тяжестью спелых плодов. Среди ветвей птички на своем языке щебетали воздушные мотивы: соловей распевал свои арии, горлица изливалась в своих любовных жалобах, черный дрозд свистел человеческим свистом; горластый голубь отвечал, точно пьяный, напившийся крепких ликеров. Здесь было по два лучших вида каждого из фруктовых деревьев; здесь были абрикосовые деревья: и на одних фрукты со сладкими косточками, а на других — с горькими; здесь даже были абрикосы из Хорасана[47]; на одних сливах плоды были красные, как красивые губы, на других — необыкновенной сладости; тут были фиги красные, фиги белые и фиги зеленые, самого необыкновенного вида.
Али Нур видел много прекрасных садов в Басре, но ничего подобного этому саду он не видел даже во сне.
Что же касается цветов, то они были точно перлы и кораллы; розы были прекраснее самых прекрасных щечек; и фиалки были темнее пламени горящей серы; тут были цветы мирта; тут были и желтофиоли, и лаванды, и анемоны. И на венчиках всех их сверкали слезинки росы; и ромашка улыбалась нарциссу всеми своими зубками; и нарцисс смотрел на розу своими глазами, глубокими и черными. Округлая айва напоминала собою кувшин без ручки и горлышка; лимоны висели точно золотые шары. Вся земля была покрыта бесконечным пестрым цветочным ковром; весна вступила в свои права, и на каждом шагу чувствовалось ее господство: плодоносные реки вздувались, ручьи журчали, птицы говорили и подслушивали, свежий ветерок пел, точно флейта, зефир отвечал ему с невыразимой нежностью, и воздух звенел всем этим ликованием.
И вот Али Нур и Анис аль-Джалис вместе с шейхом Ибрагимом вступили в Сад Утех. И тогда шейх Ибрагим, не желая показаться негостеприимным, пригласил их войти в Замок Чудес. И он отпер дверь и впустил их.
Но когда Али Нур и Анис аль-Джалис вступили в обширную залу, они остолбенели, ослепленные ее великолепием и всеми необыкновенными, удивительными и прекрасными вещами, которые были в ней.
И они долго любовались ее несравненным великолепием; потом, как будто желая дать отдых глазам от всей этой роскоши, они облокотились на одно из окон, выходивших в сад. И Али Нур, глядя на этот сад, на эти деревья и мрамор, освещенные луной, подумал о пережитых ими страданиях и сказал Анис аль-Джалис:
— О Анис аль-Джалис, поистине, эта обитель для меня полна прелести! Она напоминает мне так много отрадного! И она вселяет мир в мою душу, и умеряет огонь, сжигающий меня, и отгоняет от меня мою спутницу — печаль.
Между тем шейх Ибрагим принес им разной еды, которую он ходил поискать у себя, и они вдоволь поели; потом они умыли руки и опять подошли к окну и залюбовались на деревья, покрытые прекрасными плодами.
И через несколько времени Али Нур повернулся к шейху Ибрагиму и сказал ему:
— О шейх Ибрагим, неужели у тебя не найдется ничего для утоления нашей жажды? Мне кажется, что после еды принято пить.
47
Хорасан включал территорию, части которой находятся теперь в Иране, Таджикистане, Афганистане, Узбекистане и Туркменистане.