Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Услышав эти слова, халиф опечалился, сознавая, что он был причиной разлуки этих двух молодых людей, и вместе с тем он был чрезвычайно поражен той легкостью, с какой Али Нур поднес ему в дар это чудо из чудес.

И он сказал ему:

— Скажи мне, о юноша, и признайся во всем без боязни, не опасаешься ли ты, что тебя схватят и накажут за то, что ты увел эту молодую женщину? Или ты хочешь уступить ее мне, чтобы покрыть свои долги?

Тогда Али Нур сказал ему:

— Клянусь Аллахом, о рыбак! Нас постигли — меня и эту невольницу — такая удивительная судьба и такие необычайные несчастья, что, будь они записаны иглой во внутренних уголках наших глаз, они послужили бы уроком для тех, кто пожелал бы прочитать их с почтением в душе!

И халиф ответил:

— Поспеши же рассказать нам твою историю и дать нам самый подробный отчет о ней, ибо ты не можешь знать, не принесет ли тебе твоя исповедь облегчение и, быть может, даже спасение, потому что утешение и помощь Аллаха всегда над нами!

И Али Нур сказал:

— О рыбак, как мне передать тебе этот рассказ — в стихах или в прозе?

И халиф отвечал:

— Проза — это вышивание по шелку, а стихи — нанизывание жемчуга.

Тогда Али Нур сказал:

— Вот прежде всего нанижем жемчуг!

И он наполовину закрыл глаза, наклонил голову и сымпровизировал следующие стихи:

Друг! Я бежал от сладостного ложа;
Моя душа пропитана тоской,
Что так далек я от родного края!
Там у меня был любящий отец,
Он был нежнейшим из отцов вселенной!
Теперь его со мною нет; могила
Ему приютом стала навсегда.
И с той поры обиды и несчастья
Всю раздавили грудь мою тоской
И на куски мое разбили сердце.
Пока был жив отец мой, для меня
Среди красавиц выбрал он одну,
С воздушным станом, гибким, как тростник,
Что клонится от дуновенья ветра;
Ее любил я горячо, безумно
И для нее наследие отца
Растратил все. Ее я предпочел
Своим коням — любимцам быстроногим, —
Но день настал — и я всего лишился,
На путь продажи должен был вступить я,
Хоть для меня ужаснее всего
Была разлука! Тотчас же глашатай
Всем возвестил на рынке о продаже,
И вдруг развратный, немощный старик,
Чтобы ее приобрести скорей,
Повысил сразу покупную цену,
Но, гнусного увидев старика,
От ярости собою не владея,
Свою рабу я за руку схватил,
Чтоб увести ее скорее с рынка!
Но с сердцем, полным адского огня,
Старик развратный уж мечтал, что скоро
Свою он похоть может утолить.
Тогда ему я правою рукою
Нанес удар тяжелый кулаком,
Потом ударил левою вторично
И на него излил свой дикий гнев!
Но, устрашась ему попасться в руки,
В свой дом поспешно возвратился я,
Чтобы от мести недруга укрыться.
И все ж владыка города меня
Приговорил к тюрьме и заточенью!
Тогда в мой дом поспешно прибежал
Мой юный друг, достойный царедворец,
И дал совет мне поскорей из дому
Спасаться бегством, быстрым и далеким,
От козней злых завистников моих.
Тогда я взял с собой мою подругу,
И под покровом тьмы ночной вдвоем,
Оставив город, мы пошли к Багдаду.
И знай, рыбак, нет больше у меня
Других сокровищ, как моя подруга!
И я тебе дарю ее, рыбак!
О, знай, рыбак, что отдаю тебе я
Мою любовь как высший дружбы знак
И что мое ты сердце вместе с нею
Здесь похищаешь у меня, рыбак!

Когда Али Нур нанизал последнюю жемчужину, халиф сказал ему:

— О господин мой, теперь, когда я насладился этой ниткой жемчуга, не вышьешь ли ты мне по шелку некоторые подробности этой чудесной истории?

Тогда Али Нур, полагая, что он говорит с рыбаком Каримом, подробно рассказал ему всю свою историю от начала и до конца.

Когда халиф вполне разобрался во всем услышанном, он сказал юноше:

— А теперь куда думаешь ты направиться, о господин мой Али Нур?

Али Нур отвечал:

— О рыбак, земли Аллаха простираются бесконечно!

Тогда халиф сказал ему:

— Выслушай меня, о юноша! Я темный рыбак, но я сейчас же напишу тебе письмо, которое ты передашь в собственные руки султану Басры Могаммаду ибн Сулейману эль-Зейни. И он прочитает его, и ты сейчас же увидишь его благоприятные последствия.