— Да что же с тобою, о Кафур? И что же случилось? Скажи!
Я сказал ему:
— О господин мой, когда ты приказал мне ехать к госпоже за той вещью, я нашел дом разрушенным, а госпожу и детей ее погребенными под его развалинами!
И он воскликнул:
— Но разве госпожа твоя не могла спастись?
Я сказал:
— Увы, нет! Никто не мог спастись; и первой погибла моя старшая молоденькая госпожа!
Он сказал мне:
— Но меньшая молодая госпожа, меньшая дочь моя, разве не могла быть спасена?
Я сказал:
— Увы, нет!
Он сказал:
— А мул разве не мог спастись, мул, на котором я обыкновенно езжу?
Я ответил:
— Нет, о господин мой, потому что стены дома и стены конюшни обрушились на все, что было живого в доме, даже на баранов, гусей и кур! И все это обратилось в бесформенную массу и исчезло под обломками. И никого не осталось.
Он сказал мне:
— И даже старшего сына моего?
Я сказал:
— Увы, нет! Нет никого более в живых. И нет более ни дома, ни его обитателей. И даже не осталось следа всего этого. Что касается баранов, гусей и кур, то теперь их, вероятно, поедают кошки и собаки.
Когда господин мой услышал слова мои, свет померк у него в глазах; он потерял всякое чувство и всякую волю; и зашатался он, и мускулы его парализовались, и спина его переломилась. Потом он стал рвать на себе одежду, бороду и срывать с головы тюрбан. И он не переставал действовать таким образом, пока не заметил, что все лицо у него в крови.
И он вскрикивал:
— О дети мои! О жена! Какое бедствие! И какое несчастье может сравниться с моим?
Потом и все знакомые его, купцы, принялись стонать и плакать вместе с ним, чтобы выразить ему свое сочувствие, и также разорвали на себе одежды.
Потом мой господин в сопровождении всех гостей своих вышел из сада, продолжая бить себя большею частью по лицу. И сделался он точно пьяный. Но едва переступил он за ворота сада, как увидел целое облако пыли и услышал громкие и жалобные крики. И скоро заметил он вали и всех его людей, а за ними — женщин его дома, всех жителей своего квартала и всех, кто пристал к ним по пути из любопытства. И все были в слезах, и все стонали.
Прежде всего мой господин встретился лицом к лицу с госпожой, своей супругой, а за нею — со своими детьми. При виде их господин мой остановился как вкопанный и точно сошел с ума; потом он стал смеяться, и все бросились обнимать его, плача и приговаривая:
— О отец наш! Благословен Аллах за твое спасение!
А он им:
— Но сами-то вы как? Здоровы? И что случилось с вами дома?
Жена сказала:
— Благословен Аллах за то, что дал нам увидеть тебя невредимым! Но как же ты успел спастись и без всякой помощи высвободиться из-под развалин? Мы же, как видишь, живы и здоровы. И если бы не ужасное известие, которое привез нам Кафур, ничего не случилось бы и у нас дома!
И он воскликнул:
— Какое известие?
Она отвечала:
— Кафур приехал с непокрытой головой, в разорванной одежде и кричал: «О бедный господин мой! О бедный господин!» Мы же спросили: «Что же случилось, Кафур?» А он: «Господин мой присел около забора за своею надобностью, как вдруг стена обрушилась и заживо похоронила его!»
Тогда господин мой, в свою очередь, сказал:
— Клянусь Аллахом! Но Кафур только что пришел ко мне, крича: «О госпожа моя! О бедные дети господина моего!» И я спросил его: «Что же случилось, о Кафур?» А он: «Моя госпожа только что погибла, и со всеми своими детьми, под развалинами дома!»
Вслед за тем господин мой повернулся в мою сторону и увидел, что я продолжаю посыпать себе голову пылью, стонать, рвать на себе одежду и сбрасывать тюрбан.
Тогда он позвал меня страшным голосом. И я подошел, а он сказал мне:
— Ах ты, негодный раб! Зловещий негр, сын блудницы и тысячи собак! Ах ты проклятый, проклятая порода! Зачем причинил ты нам все эти мучения и учинил всю эту смуту? Но клянусь Аллахом, я накажу тебя так, как ты заслужил, я сдеру кожу с твоего мяса и отделю мясо от твоих костей!
Тогда я без всякого страха сказал ему:
— Клянусь Аллахом! Ты не сделаешь мне ничего, так как купил меня с моим норовом, и притом при свидетелях, и свидетели скажут, что ты знал, что покупал. Следовательно, ты знал, что я лгу каждый год один раз, — так и глашатаи кричали обо мне. Впрочем, я должен предупредить тебя, что все, что я теперь сделал, только половина моей ежегодной лжи и что до окончания года я исполню и другую половину!