Тогда, ошеломленный ее словами, я вскочил и бросился к входной двери; и, осмотрев ее, я убедился, что она заперта на запор, заколочена и забита наглухо. И я вернулся к молодой девушке и сказал ей, что действительно дело обстоит так, как она сказала. И она улыбнулась, счастливая и довольная, и сказала мне:
— О Азиз, знай, что у нас здесь имеется обильный запас муки, круп, свежих и сушеных плодов, гранатов с засохшей коркой, масла, сахару, варенья, баранов, цыплят и других подобных продуктов, которых хватит нам на несколько лет. И я теперь так же уверена в том, что ты останешься здесь целый год со мною, как уверена в том, что все это действительно существует. Покорись же твоей судьбе и прогони с лица это выражение досады и тоски!
Тогда я со вздохом сказал:
— Нет спасения и могущества без Аллаха!
Она же сказала:
— Но на что жалуешься ты, безумный?! И о чем вздыхаешь ты, раз ты уже представил несомненные доказательства твоего искусства в ремесле петуха, о котором мы вчера говорили?!
И она засмеялась, говоря это. И я тоже засмеялся. И мне не оставалось другого выхода, как повиноваться ей и подчиниться ее желаниям.
И остался я в этом доме, совершенствуясь в ремесле петуха; и я ел, пил и упражнялся в любви в течение целого года. И я так искусно справлялся со своей задачей, что жена моя скоро забеременела и в конце года благополучно родила ребенка. И только тогда я впервые услышал скрип входной двери; и в глубине души я воскликнул: «Йа Аллах!» — и возрадовался освобождению.
И когда дверь отворилась, я увидел множество слуг и носильщиков, нагруженных свежими припасами для будущего года: новыми запасами пирожных, муки, сахару и других припасов такого рода. И я вскочил с места и собирался поскорее выбежать на улицу и подышать на свободе. Но она удержала меня за полу моего платья и сказала мне:
— О Азиз, неблагодарный Азиз, подожди по крайней мере до вечера, до того самого часа, когда ты вошел ко мне год тому назад!
И я согласился ждать до вечера. Но как только надвинулись сумерки, я направился к двери. Тогда она встала и проводила меня до порога и не хотела отпустить меня, пока я не поклялся ей вернуться к ней раньше наступления утра, когда дверь снова запиралась. И мне не оставалось иного выбора, как покориться ей, ибо я поклялся мечом пророка (да будет с ним мир и молитва!), и священной книгой, и разводом!
Наконец я вышел на улицу и поспешно направился к дому моих родителей, но, проходя мимо сада моей возлюбленной, той, которую новая жена моя называла дочерью Далилы Пройдохи, я увидел, к своему крайнему изумлению, что сад по-прежнему открыт, а в глубине его светится огонь фонаря.
Тогда я почувствовал волнение и даже гнев; и я сказал в душе своей…
Дойдя до этого места своего повествования, Шахерезада увидела, что близится утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Я почувствовал волнение и даже гнев; и я сказал в душе своей: «Вот я отсутствовал целый год, и теперь я неожиданно прихожу сюда и нахожу все в прежнем виде! Нет, Азиз, прежде чем ты отправишься к своей матери, которая, вероятно, оплакивает тебя как давно умершего, ты должен узнать, что сталось с твоей прежней возлюбленной. Кто знает, что могло произойти тут с того времени!»
И я пошел быстрее, и, дойдя до залы с куполом из черного дерева и слоновой кости, я быстро вошел в нее. И я нашел мою подругу, сидевшую в печальной позе, наклонив голову вниз и подперев рукою одну щеку. И как изменился цвет ее лица! Глаза ее были влажны от слез, и лицо необыкновенно печально. И вдруг она увидела меня стоящим перед нею. Тогда она подскочила, потом попробовала встать, но снова опустилась от волнения. Наконец к ней вернулся дар речи, и она сказала мне с чувством:
— Хвала Аллаху, Который привел тебя сюда, о Азиз!
И вот, увидев это радостное волнение, не омраченное подозрением в моей неверности, я чрезвычайно смутился и опустил голову; но я тотчас же подошел к моей подруге и, обнимая ее, сказал:
— Как узнала ты, что я приду к тебе сегодня вечером?
Она отвечала:
— Клянусь Аллахом! Я ничего не знала о твоем приходе. Но в течение целого года я ждала тебя здесь каждую ночь; и я плачу в одиночестве и предаюсь отчаянию и тоске. Смотри, как изменили меня эти бессонные ночи и это долгое ожидание! И поджидаю я тебя здесь с того самого дня, когда я дала тебе новое шелковое платье и взяла с тебя обещание, что ты вернешься. Ах, скажи мне, Азиз, что удерживало тебя так долго вдали от меня?