В эту минуту Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Я развернул сверток и выронил листочек бумаги, на котором были начертаны рукой самой Азизы следующие строки: «О возлюбленный сын моего дяди, знай, что ты был мне дороже моей собственной крови и моей жизни. И даже после смерти я буду молить Аллаха ниспослать тебе благополучие и успех у всех избранниц твоего сердца. И знаю я, что тебе не миновать несчастий, которые готовит тебе дочь Далилы Пройдохи. Пусть они послужат тебе уроком! И пусть вырвут они из твоего сердца злосчастную любовь к коварным женщинам и научат тебя не привязываться к ним в будущем! И да будет благословен Аллах, дозволивший мне уйти раньше из этого мира и не видеть твоих будущих страданий!
Береги, прошу тебя именем Аллаха, это подарок — кусок парчи, на которой вышита газель! Она утешала меня в моем одиночестве, когда ты был далеко от меня. Прислана она мне царской дочерью, Сетт Донией, принцессой Камфорных и Хрустальных островов.
Когда ты будешь удручен несчастьями, ты отправишься разыскивать принцессу Донию в царстве отца ее на Камфорных и Хрустальных островах. Но знай, о Азиз, что красота и несравненные прелести этой принцессы не предназначаются тебе. Не вздумай же воспламениться любовью к ней, ибо для тебя встреча с нею будет просто спасением от всяких дальнейших бед, и тогда кончатся все терзания души твоей.
Уассалам[104], о Азиз!».
При чтении этого письма Азизы, о принц Диадем, я был еще глубже потрясен любовью к ней и выплакал все слезы моих глаз; и мать моя плакала и печалилась вместе со мною, и так до наступления ночи. И в таком состоянии безнадежной печали я пробыл в течение целого года, будучи не в состоянии исцелиться от моей скорби.
И вот по истечении года я стал подумывать об отъезде, желая разыскать принцессу Сетт Донию на Камфорных и Хрустальных островах. И мать моя поощряла меня в этом намерении, говоря:
— Путешествие, дитя мое, развлечет тебя и рассеет твои печали. И кстати, в нашем городе стоит купеческий караван; и он готовится к отъезду; накупи здесь товаров и присоединись к нему. А через три года ты вернешься сюда с тем же караваном. И ты забудешь обо всем, что отягчает теперь твою душу. Я же буду счастлива, когда увижу, что грудь твоя снова расширится и ты вернешься к жизни.
Я последовал совету матери и, накупив ценных товаров, присоединился к купцам и всюду следовал за ними; но у меня не хватало духу расстилать, подобно им, мои товары. Напротив, каждый день я садился в уединенный уголок, брал эту материю — память бедной Азизы! — и расстилал ее перед собою и проливал слезы, глядя на нее. И это состояние длилось до тех пор, пока мы после целого года странствований не достигли наконец границы тех земель, где царствовал отец принцессы Донии. Это были семь Камфорных и Хрустальных островов.
Царя этих земель, о принц Диадем, зовут Шахраман. И он действительно отец той принцессы Сетт Донии, которая с таким искусством вышивает газелей на парче для своих подруг.
Но, прибыв в это царство, я подумал: «О Азиз, бедный калека, чем могут быть теперь для тебя все принцессы и все молодые девушки на свете, для тебя, у которого внизу живота гладкое место, как у женщины, о Азиз!»
Дойдя до этого места своего повествования, Шахерезада заметила приближение утра и остановилась, не желая злоупотреблять данным ей разрешением.
А когда наступила
она сказала:
Чем могут быть теперь для тебя все принцессы и все молодые девушки на свете, для тебя, у которого внизу живота гладкое место, как у женщины, о Азиз!
Однако, припоминая слова бедной Азизы, я решился навести необходимые справки и стал обдумывать, каким путем добиться свидания с царской дочерью, Сетт Донией. Но все мои старания ни к чему не привели, и я начинал уже отчаиваться, когда однажды, гуляя в садах, окружавших город, и переходя из одного в другой, я подошел к калитке одного сада, усаженного такими прекрасными деревьями, что один вид их мог успокоить изболевшуюся душу. У самого входа сидел сторож, почтенный шейх с добродушным лицом, на котором лежала печать благословения Аллаха. И я приблизился к нему и после обычных приветствий сказал ему:
— О шейх, кому принадлежит этот сад?
Он сказал:
— Дочери царя, Сетт Донии! И ты можешь, прекрасный юноша, войти и погулять в нем и насладиться ароматом цветов и растений.