Я сказал:
— Как благодарен я тебе! Но не разрешишь ли ты мне, о шейх, подождать здесь, за цветущими кустами, прихода царской дочери, Сетт Донии, чтобы я мог насладиться ее видом?
Он сказал:
— Клянусь Аллахом, это невозможно!
Тогда я тяжело вздохнул; и старик взглянул на меня с любовью и вошел со мною в сад.
И мы пошли рядом по аллеям сада, и он привел меня в восхитительное местечко, осененное влажной листвой; и он сорвал самые спелые и самые душистые плоды и сказал, подавая их мне:
— Услади себя ими, сын мой! Их вкус известен одной принцессе Донии! — Потом он сказал мне: — Садись, я же сейчас вернусь!
И он оставил меня на минуту и вернулся, неся жареного ягненка; и он пригласил меня разделить его трапезу, и подавал мне самые отборные куски, и угощал меня с видимым удовольствием. И я был чрезвычайно смущен его вниманием и не знал, как мне благодарить его.
И вот в то время, когда мы ели и дружно беседовали, мы услышали, что скрипнула калитка сада. Тогда шейх сказал мне шепотом:
— Скорее! Встань и спрячься в этих кустах! И смотри не двигайся!
И я исполнил его приказание. И как только я успел укрыться в кустах, я увидел у калитки сада голову черного евнуха, который спросил громким голосом:
— О шейх, есть ли кто-нибудь в саду? Принцесса Дония идет сюда.
Тот ответил:
— О начальник дворца, в саду нет никого! — И он поспешил к выходу и отворил настежь двери.
Тогда, о господин мой, я увидел принцессу Сетт Донию и подумал, что сама луна спустилась на землю! И красота ее такова, что я остался точно пригвожденный к месту, обезумев, неподвижный, полумертвый! И я следил за нею взглядом, но не мог даже вздохнуть от овладевшего мною волнения, несмотря на все мое желание поговорить с нею; и я оставался неподвижен во все время прогулки принцессы, напоминая собой изнуренного жаждой путника, который падает в изнеможении на самом берегу озера, не имея силы дотащиться до прозрачной воды.
И понял я тогда, о господин мой, что ни принцесса Дония, никакая другая женщина на свете не подвергнется ни малейшей опасности со стороны такого женоподобного существа, в какое превратила меня судьба.
И когда принцесса Дония удалилась из сада, я простился со старым сторожем и поспешил присоединиться к купцам каравана, говоря себе: «О Азиз, что сталось с тобой, Азиз! Женоподобное существо, неспособное покорять влюбленных красавиц! Иди же, вернись к твоей бедной матери и доживай в мире твои дни в доме, покинутом хозяином! И для тебя жизнь потеряла всякий смысл!»
И, несмотря на все жертвы, принесенные мной, чтобы прибыть в это царство, отчаяние мое было так велико, что я решил не думать больше о словах Азизы, уверившей меня, что принцесса Дония будет для меня источником счастья.
И я уехал с караваном, чтобы вернуться с ним на родину.
И вот я прибыл в эти земли, принадлежащие царю Сулейман-шаху, твоему отцу, о принц Диадем.
Тогда, о господин мой, я увидел принцессу Сетт Донию и подумал, что сама луна спустилась на землю!
Такова моя история.
Когда принц Диадем услышал эту чудесную историю и…
Дойдя до этого места своего повествования, Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Я слышала, о царь благословенный, что великий визирь, излагавший эту историю перед царем Даул Маканом во время осады Константинии, закончив рассказ о приключениях молодого Азиза, сообщил и продолжение этой истории, в которой Азиз играет немаловажную роль, участвуя во всех удивительных происшествиях, о которых я сейчас расскажу вам.
РАССКАЗ О ПРИНЦЕССЕ ДОНИИ И ПРИНЦЕ ДИАДЕМЕ
Когда принц Диадем услышал эту чудесную историю и узнал, насколько эта таинственная принцесса Дония привлекательна и красива и как искусна она в рисовании по шелку и вышивании, им в тот же час овладела страсть и сердце его невероятно забилось. И решил он сделать все, чтобы увидеть ее.
Он взял с собою молодого Азиза, с которым уже не хотел расставаться, сел на лошадь и направился к городу отца своего Сулейман-шаха, владетеля Зеленого города и Испаганьских гор.
И по возвращении своем он прежде всего предоставил другу своему Азизу прекрасный дом, в котором было всего вдоволь. И, убедившись таким образом, что у Азиза нет ни в чем недостатка, он вернулся во дворец своего отца и поспешил запереться в своих покоях, не желая никого видеть и проливая обильные слезы. Ибо то, о чем мы слышим, производит на нас такое же впечатление, как и то, что мы видим или чувствуем.