— Материя годится. Сколько стоит она?
Он же отвечал с поклоном:
— Я вознагражден чрезмерно тем, что познакомился с тобою!
А старуха воскликнула:
— О дивный юноша, счастлива женщина, которая может лежать у тебя на коленях и обнимать тебя за талию своими руками! Но где найти женщину, которая бы тебя стоила? Я знаю только одну такую на земле. Но скажи мне, о юный олень, как твое имя?
Он ответил:
— Меня зовут Диадемом.
Тогда старуха сказала:
— Но такое имя дают только царским сыновьям! Можно ли назвать купца Царской Короной?
При этих словах Азиз, до той минуты не сказавший ни слова, вмешался, чтобы выпутать друга из этого затруднения. И он ответил старухе:
— Друг мой — единственный сын у родителей, которые так любят его, что захотели дать ему царственное имя.
Она же сказала:
— Конечно, если бы красоте пришлось избирать царя, она выбрала бы Диадема! Ну хорошо, Диадем, знай, что старуха отныне твоя раба! И Аллах свидетель в ее преданности твоей особе! Скоро ты узнаешь, что сделает она для тебя. И пусть хранит тебя Аллах и избавит от злой судьбы и от любопытного глаза!
Потом она взяла драгоценный сверток и удалилась. И явилась она, еще вся взволнованная, к Сетт Донии, у которой была кормилицей и которой заменяла мать. Войдя к ней, она степенно держала под мышкой сверток. Тогда Дония спросила:
— О кормилица, что еще принесла ты мне? Покажи!
А та сказала:
— О госпожа моя Дония, возьми и посмотри! — И она быстро развернула материю.
Тогда глаза Донии засветились счастьем, и она воскликнула:
— Добрая моя Дуду, о, какая прекрасная материя! Она не из наших краев!
Старуха же сказала:
— Да, конечно, материя хороша! Но что сказала бы ты, если бы увидела молодого купца, который дал мне ее для тебя? О Аллах, как он хорош собой! Верно, привратник Ридван забыл запереть двери рая, чтобы выпустить его на радость всех живущих на земле! О госпожа моя, как желала бы я, чтобы этот лучезарный юноша уснул на груди твоей и…
Но Дония закричала:
— О кормилица, довольно! Как смеешь ты говорить мне о мужчине и какой дым затмил твой рассудок?! Ах, замолчи! И дай мне это платье, чтобы я могла видеть его вблизи и потрогать его!
И взяла она материю и стала гладить ее и примерять на себя, повернувшись к кормилице, которая сказала ей:
— Госпожа, ты очень хороша, но насколько пара прекрасных существ предпочтительна одному! О Диадем!..
Сетт Дония же закричала:
— Ах ты, одержимая шайтаном Дуду! Изменница! Ни слова более! Однако ступай к этому купцу и спроси его, не желает ли он чего, не нужно ли ему чего, — и отец мой тотчас же исполнит все!
Старуха засмеялась и, подмигивая, сказала:
— Не желает ли чего? Еще бы, клянусь Аллахом! У кого нет желаний?
И она поспешно встала и побежала в лавку к Диадему.
Увидав ее, Диадем почувствовал, что сердце его улетает от радости; и он взял ее за руку и велел подать ей шербетов и варенья. Тогда старуха сказала:
— Я принесла тебе хорошую весть! Госпожа моя Дония кланяется тебе и велит сказать: «Ты почтил наш город своим приходом и озарил его. И если у тебя есть какое-нибудь желание, то выскажи его».
При этих словах радость Диадема не знала пределов, и душа его растрогалась от удовольствия и счастья, и он подумал: «Дело сделано!»
И сказал он старухе:
— У меня только одно желание: чтобы ты передала Сетт Донии письмо, которое напишу ей, и принесла мне ответ.
Она же ответила:
— Слушаю и повинуюсь!
Тогда Диадем закричал Азизу:
— Дай мне медную чернильницу, бумагу и калям!
И когда Азиз принес ему все это, он написал такое письмо в стихах:
А внизу вместо подписи написал: