— Почтеннейший, нам хотелось бы войти в этот прекрасный сад освежить душу и закусить среди цветов, у воды! Мы чужеземцы и ищем красивые места для своего развлечения!
Старик взял деньги и сказал:
— Войдите, гости мои, и отдохните, пока я сбегаю купить для вас чего-нибудь поесть.
И ввел он их в сад, а сам отправился на базар и принес жареную баранину и пирожные. И сели они в кружок на берегу ручейка и поели досыта. Тогда визирь сказал сторожу:
— О шейх, этот дворец, который перед нами, по-видимому, приходит в разрушение. Почему же ты не исправляешь его?
А сторож воскликнул:
— Клянусь Аллахом! Это дворец принцессы Донии, которая желает лучше видеть его разрушенным, чем заняться им; она живет так одиноко, что не обращает на окружающее ни малейшего внимания.
Визирь сказал:
— Как жаль, о почтенный шейх! По крайней мере, нижний этаж следовало бы побелить хотя бы ради твоих собственных глаз. Если хочешь, я возьму все эти расходы на себя.
Сторож ответил:
— Да услышит тебя Аллах!
А визирь сказал:
— Так возьми эти сто динариев себе за труды и сходи за каменщиками, а также за искусным живописцем.
Тогда сторож поспешил отправиться за каменщиками и за живописцем, которым визирь дал все необходимые указания. Когда же все исправили, как следует, и выбелили большую залу в нижнем этаже, живописец принялся за дело и по приказанию визиря нарисовал лес, а в середине его — расставленные силки, в которые попался голубь и отчаянно бил крыльями. И когда это было закончено, визирь сказал живописцу:
— Теперь нарисуй то же самое с другой стороны, но изобрази голубя-самца, прилетевшего освободить свою подругу, но схваченного птицеловом и погибшего жертвою своего самоотвержения.
И живописец исполнил все это, после чего его щедро вознаградили и он удалился.
Тогда визирь, двое молодых людей и сторож присели на минуту, чтобы посмотреть, хорошо ли все исполнено. Но Диадем, несмотря на все это, был печален; и смотрел он на все в задумчивости; и он обратился к Азизу:
— Брат мой, прочти мне еще какие-нибудь стихи, чтобы отвлечь меня от терзающих меня дум!
И Азиз прочел:
Тогда Диадем сказал Азизу:
— Поэт, быть может, прав. Но как это трудно, когда воля отлетела!
Потом они встали, поклонились сторожу и вернулись домой к старой кормилице.
По прошествии недели Сетт Дония, по своему обыкновению, захотела пойти прогуляться в сад. Но тогда почувствовала она, как недостает ей ее старой кормилицы, и стало ей очень горько, и оглянулась она на себя и заметила, как была безжалостна к той, которая заменила ей мать. И тотчас же послала она невольника на базар, а другого — ко всем знакомым Дуду, чтобы разыскать ее и привести. И как раз в это время Дуду после различных наставлений Диадему по поводу этого дня, назначенного для встречи, шла одна к дворцу, а один из невольников, почтительно подойдя к ней, просил ее от имени своей госпожи, плакавшей о кормилице, вернуться во дворец для примирения. После некоторого колебания — ради приличия — они наконец примирились: Дония поцеловала ее в щеку, Дуду поцеловала у нее руки, и обе в сопровождении невольниц прошли чрез потайную дверь и вошли в сад.
Диадем же, со своей стороны, сообразовался с наставлениями своей покровительницы. После ухода Дуду визирь и Азиз надели на него великолепное, поистине царское одеяние, которое, наверное, стоило не менее пяти тысяч динариев, опоясали его золотым поясом филигранной работы, изукрашенным драгоценными камнями и изумрудною пряжкою, а на голову надели ему тюрбан из белой шелковой материи с тонким золотым узором и бриллиантовым пером; потом призвали на него благословение Аллаха и, проводив до ворот сада, вернулись, чтобы он свободно мог войти.
У ворот сада Диадем увидел старого сторожа, который, заметив его, встал и ответил на его поклон почтительно и дружественно. А так как ему не было известно, что принцесса Дония вошла в сад чрез потайную дверь, то он и сказал Диадему: