— Я сама приду за тобою в удобный час.
И поспешила она вернуться к своей госпоже Донии, которая ждала ее с тоской и нетерпением, и сказала ей:
— Какие же вести принесла ты мне, Дуду, от друга?
А та ответила:
— Мне удалось напасть на его след и поговорить с ним. Завтра же приведу его к тебе.
Тогда Сетт Дония почувствовала себя на вершине счастья и дала кормилице тысячу динариев и подарков на другую тысячу. И в эту ночь все трое уснули, с душою, напоенною сладкой надеждой и удовольствием.
Едва успело наступить утро, как старуха была уже у поджидавшего ее Диадема. Она развязала сверток, принесенный ею с собой, и вынула женское платье, в которое одела Диадема, а потом завернула его всего в большое покрывало и завесила лицо его густым хиджабом[108]. Потом она сказала ему:
— Теперь подражай движениям женщин, покачивающим бедрами вправо и влево, и делай маленькие шаги, как молодые девушки. А главное, предоставь мне одной отвечать на вопросы людей и ни под каким видом не подавай голоса!
И Диадем обещал повиноваться.
Тогда они вышли оба и шли, пока не добрались до ворот дворца, сторожем которого был сам старший евнух. Увидав незнакомку, старший евнух спросил старуху:
— Кто же эта молодая особа, которую я никогда не видел? Вели ей подойти ко мне, чтобы я осмотрел ее. Приказ точен, и я должен всю ее ощупать, а если нужно, то и обнажить, как всех новых невольниц, за которых обязан отвечать. Эту я не знаю, дай же мне ощупать ее везде и рассмотреть своими глазами!
Но старуха воспротивилась, говоря:
— Что такое ты говоришь, о начальник дворца! Разве тебе неизвестно…
Но тут Шахерезада увидела, что наступает утро, и, скромная, как всегда, не продолжала своего повествования.
А когда наступила
она сказала:
Что такое ты говоришь, о начальник дворца! Разве не знаешь ты, что за этой невольницей послала сама Сетт Дония, так как она искусная вышивальщица? И разве тебе неизвестно, что это одна из тех, которые вышивают на шелковых материях дивные рисунки для принцессы?
Но евнух нахмурился и сказал:
— Мне нет дела до вышиваний! Я непременно должен ощупать новопришедшую и осмотреть ее спереди, сзади, сбоку и сверху донизу.
При этих словах старуха пришла в крайнее бешенство и, став перед евнухом, сказала ему:
— А я еще всегда считала тебя образцом вежливости и хорошего обращения! Что же такое вдруг случилось с тобой? Или ты хочешь, чтобы я велела выгнать тебя из дворца?
Потом, обращаясь к переодетому Диадему, она закричала ему:
— Дочь моя, извини нашего начальника! Он, верно, шутит! Проходи же без боязни!
Тогда Диадем прошел в двери, покачивая бедрами и улыбаясь из-под хиджаба старшему евнуху, который остолбенел при виде его красоты, сквозившей через плотную ткань. И под руководством старухи он вошел в коридор, потом очутился в галерее, потом в других коридорах и других галереях, пока не дошел в конце седьмой галереи до залы, выходившей во двор семью дверями с опущенными занавесами.
И старуха сказала ему:
— Считай двери одну за другой, и ты найдешь, о юный купец, то, что дороже всех богатств земли, девственный цветок, молодое тело и сладость, носящую имя Сетт Дония!
Тогда переодетый в женское платье Диадем сосчитал двери и вошел в седьмую. И, опустив за собою занавес, он приподнял покрывало, скрывавшее его лицо. В эту минуту Сетт Дония лежала на диване и спала. И одеждой ей служила лишь ее белая, как жасмин, кожа. И веяло от нее призывом к неведомым ласкам. Тогда Диадем быстрым движением освободился от стеснявших его одежд и, гибкий и стройный, бросился к дивану и обнял спавшую принцессу. И крик испуганной, внезапно пробужденной девушки заглушен был пожиравшими ее губами. Так произошла первая встреча прекрасного принца Диадема и принцессы Донии посреди бедер, которые обнимали друг друга, и дрожащих ног. И так продолжалось целый месяц, и с обеих сторон не прерывались звонкие поцелуи и смех, благословлявшие Создателя всего прекрасного на земле.
Вот все, что было с ними.
Что же касается визиря и Азиза, то они до самой ночи с тоскою и тревогой ждали возвращения Диадема. А когда увидели, что он не возвращается, еще более встревожились. Когда же и утром не получили никаких вестей о смельчаке, то перестали и сомневаться в его гибели и не знали, что им делать. И Азиз сказал глухим голосом:
— Никогда уже не отворятся двери дворца и не выйдет из них господин наш! О, что нам делать теперь?
108
Хиджаб («преграда, завеса») — в исламе накидка, скрывающая тело и (или) лицо, которую мусульманки надевают при выходе на улицу. В разных мусульманских странах приняты разные практики ношения хиджаба. Под словом «хиджаб» могут подразумеваться разные виды мусульманской одежды: накидка, покрывающая все тело, только лицо или только голову.