Она умолкла, и только арфа звучала еще под ее тонкими хрустальными пальцами. А Шаркан, совершенно очарованный, утопал в беспредельных желаниях. Тогда, снова сыграв прелюдию, она запела:
Но только отзвучала эта песня, как оба они услышали за стенами дома ужасающий шум и крики; и, посмотрев в окно, они увидели большую толпу христианских воинов, которые были вооружены обнаженными мечами и приближались, крича:
— Наконец-то ты попал к нам в руки, о Шаркан! Наконец-то настал день твоей погибели!
Услышав эти слова, Шаркан подумал сначала о предательстве, и подозрения его обратились на молодую женщину, но, обернувшись к ней, чтобы высказать свой упрек, он увидел, как она, вся бледная, бросилась из дому и, подбежав к воинам, сказала:
— Что вам нужно?
Тогда начальник их выступил вперед и, облобызав землю перед ней, сказал:
— О славная царица, о владычица наша Абриза, благороднейшая жемчужина из жемчужин морских, разве ты не знаешь, кто находится в этом монастыре?
Тогда царица Абриза сказала им:
— Но о ком же вы говорите?
Они сказали:
— Мы говорим о том, кого называют героем из героев, разрушителем городов, об ужасном Шаркане ибн Омаре аль-Немане, который не пропустил ни одной башни, не разрушив ее, и ни одной крепости, не сровняв ее с землей. А теперь, царица Абриза, царь Гардобий, отец твой и наш владыка, узнал в городе своем Кайсарии из уст старой Матери Бедствий, что принц Шаркан находится здесь. Ибо Зат ад-Давахи сказала царю, что видела Шаркана в лесу и что он направлялся сюда, к этому монастырю. И какая слава тебе, царица наша, что ты захватила этого льва в сети свои и таким образом сделаешься причиною победы нашей над мусульманским войском!
При этих словах молодая царица Абриза, дочь царя Гардобия, владыки Кайсарии, гневно взглянула на начальника воинов и сказала:
— А как тебя зовут?
Он ответил:
— Я раб твой, патриций[19] Массура ибн Моссора ибн Кашерда!
Она сказала:
— Как же ты осмелился, дерзкий Массура, вступить в этот монастырь, не предупредив меня и не испросив на это моего позволения?
А он сказал:
— О владычица моя, ни один из привратников не заграждал мне путь, напротив, все они поднялись, чтобы проводить нас к дверям твоих покоев. А теперь согласно приказаниям царя, отца твоего, мы ждем, чтобы ты выдала нам этого Шаркана, самого страшного из всех мусульманских воинов.
Тогда царица Абриза сказала:
— Что ты говоришь, разве ты не знаешь, что старая Зат ад-Давахи — лгунья, преисполненная всяческого коварства? Клянусь Мессией, здесь действительно находится один человек, но это совсем не Шаркан, о котором ты говоришь; это просто чужестранец, который просил у нас приюта и которому мы сейчас же оказали гостеприимство. И к тому же если бы даже этот чужестранец и был Шаркан, то разве обязанности гостеприимства не повелевают мне защищать его от всевозможных врагов? Никто никогда не посмеет сказать, что Абриза предала гостя, вкусив с ним хлеба и соли! Поэтому тебе остается только вернуться к царю, отцу моему, о патриций Массура; ты облобызаешь землю перед ним и скажешь ему, что старая Зат ад-Давахи солгала и обманула его!
Патриций Массура сказал:
— Царица Абриза, я не могу вернуться к царю Гардобию, отцу твоему, иначе, как только вместе с тем, кого он приказал нам схватить.
Полная негодования, она ответила:
— Ты еще позволяешь себе вмешиваться в эти дела, воин? Ты должен сражаться, когда можешь, потому что за это тебе платят, но не смей вмешиваться в дела, которые тебя не касаются! А если только ты попробуешь тронуть Шаркана, — допуская, что этот чужестранец действительно Шаркан, — то ты поплатишься за это жизнью своей и жизнью всех воинов, которые пришли с тобой! Вот я сейчас позову его сюда с его мечом и щитом!
Патриций Массура сказал:
— О, горе! Если бы даже я мог избежать твоего гнева, мне не избежать гнева царя, а потому, если бы этот Шаркан вышел сюда, я приказал бы моим воинам немедленно схватить его, и мы отвели бы его смиренным пленником к царю Кайсарии, твоему отцу!