И, произнеся эти слова, бедуин умолк.
Тогда Канмакан сказал:
— Я знал, товарищ, что твоя судьба должна быть сходна с моей! Поэтому мы будем биться рядом и завоюем наших возлюбленных при помощи плодов наших подвигов!
И не успел он сказать это, как вдали появилось облако пыли, которое быстро приблизилось к ним, а когда оно рассеялось, они увидели перед собою всадника, лицо которого было желто, как лицо умирающего, а одежда пропитана кровью; и вскричал он:
— О правоверные, дайте немного воды, чтобы омыть мою рану! И поддержите меня, я умираю! Помогите мне, а если умру, моя лошадь достанется вам!
Лошадь же его не имела себе равных среди лошадей всех племен, и красота ее смущала всех глядевших на нее, так как это было совершенство, соединение всех лучших качеств коня пустыни. И бедуин, знавший толк в лошадях, как и все арабы, воскликнул:
— Поистине, о всадник, конь твой один из тех, которых редко можно видеть в наше время!
А Канмакан сказал:
— Но, всадник, дай мне руку, и я помогу тебе слезть! — И взял он умиравшего всадника и тихонько положил его на траву, и сказал ему: — Но что с тобою, брат, и какая у тебя рана?
Бедуин же приоткрыл одежду свою и показал свою спину, представлявшую одну сплошную рану, из которой кровь лилась рекой.
Тогда Канмакан присел на корточки около раненого и старательно омыл рану и осторожно прикрыл ее свежей травой; потом он подал пить умирающему и сказал ему:
— Но кто же так изранил тебя, несчастный брат мой?
А человек ответил:
— Знай, о ты, чья рука оказала мне помощь, что прекрасный конь, которого ты видишь, был причиной моего несчастья. Этот конь принадлежал самому царю Афридонию, властителю Константинии; и мы все, арабы пустыни, знали его качества. Но такого рода конь не должен оставаться в конюшнях царя неверных; и вот меня-то и назначили для похищения коня из рук денно и нощно стороживших его и ходивших за ним людей. И я немедленно отправился, ночью подъехал к палатке, где стоял конь, и завязал знакомство с его сторожами, потом я воспользовался минутой, когда они спрашивали моего мнения о его совершенствах и просили попробовать сесть на него, вскочил на него и пустил в галоп. Когда сторожа опомнились, они кинулись в погоню за мной на лошадях, пуская в меня стрелы и копья, из которых некоторые, как видишь, попали мне в спину. Но конь мчал меня быстрее падучей звезды, и им не удалось догнать меня. И вот три дня скачу я без остановки. Но кровь моя истекла, и сил у меня нет; и я чувствую, что смерть смыкает мне веки. А так как ты оказал мне помощь, то после моей смерти конь должен быть твой. Его зовут Катуль эль-Мажнун, и это лучший образец из породы кохейлан Аджуз![112]
Но прежде всего, о молодой человек, одежда которого так бедна, а лицо так благородно, окажи мне услугу, возьми меня на лошадь с собою и отвези к моим соплеменникам, чтобы я мог умереть в палатке, в которой родился!
При этих словах Канмакан сказал:
— О брат пустыни, я также принадлежу к роду, в котором привычны красота и доброта сердца! Я готов исполнить твою просьбу, хотя бы и не достался мне этот конь!
И подошел он к арабу, чтобы поддержать его, но араб глубоко вздохнул и сказал:
— Подожди еще немного! Быть может, душа моя улетит сейчас! Я исповедую свою веру! — Он закрыл глаза наполовину, простер руку, обратив ее ладонью к небу, и сказал: — Исповедую, что нет иного Бога, кроме Аллаха! Исповедую, что господин наш Мухаммед — посланник Аллаха!
Потом, приготовившись таким образом к смерти, он запел свою последнюю песнь:
112
Кохейлан Аджуз — один из типов арабской чистокровной породы лошадей, выведенных на территории Аравийского полуострова в IV–VII вв.