— Ля иляха илля Ллах уа Мухаммеду расулю Ллах![114]
Тогда радость Канмакана, Нозхату и визиря Дандана была беспредельна, и они воскликнули:
— Слава Аллаху, избирающему Своих и соединяющему их!
Потом Нозхату спросила:
— Но каким же образом мог ты быть направлен на истинный путь, о брат мой, живя среди всех этих неверных, не знающих Аллаха и не ведающих его пророка?
Он же ответил:
— Это добрая Марджана внушила мне простые и дивные основы нашей веры! Потому что она сама стала мусульманкой одновременно с матерью моею Абризой, в то время как обе они находились в Багдаде, во дворце отца моего Омара аль-Немана. Марджана не только воспитывала меня от самого рождения моего, заменяла мне отца и мать во всем, но она же и сделала меня правоверным, судьба которого в руках Аллаха, Царя царей!
При этих словах Нозхату усадила Марджану рядом с собою на ковер и отныне пожелала считать ее своею сестрою.
Канмакан же сказал дяде своему Румзану:
— О дядя мой, тебе принадлежит по праву старшинства престол мусульманского царства. И с этой минуты я смотрю на себя как на твоего верноподданного.
Но царь Кайсарии сказал:
— О племянник мой, что сделано Аллахом, то сделано хорошо! Могу ли я расстраивать порядок, установленный Устроителем!
В эту минуту вмешался великий визирь Дандан и сказал им:
— О царь, справедливее всего будет, если вы будете царствовать по очереди, оставаясь оба царями!
И они ответили:
— Мысль твоя превосходна, о почтенный визирь нашего отца!
В это время Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И ответили они:
— Твоя мысль превосходна, о почтенный визирь нашего отца!
И они согласились между собою. Тогда, чтобы отпраздновать такое счастливое событие, царь Румзан вернулся в город и велел отворить ворота мусульманскому войску. Потом он велел глашатаям кричать, что отныне ислам будет верой жителей, но что христиане, если желают, могут оставаться при своем заблуждении. Впрочем, никто из жителей не пожелал оставаться неверным; в один день исповедание веры было произнесено тысячами тысяч новых правоверных! Да будет так! Да будет навеки прославлен Тот, Кто послал пророка своего для того, чтобы он был символом мира среди всех людей Востока и Запада!
По этому случаю оба царя задавали большие празднества и царствовали поочередно, каждый в свой день. И так оставались они некоторое время в Кайсарии среди беспредельного счастья и радости.
Тогда же задумали они отомстить Зат ад-Давахи. С этою целью царь Румзан по соглашению с царем Канмаканом поспешил отправить в Константинию гонца с письмом к Зат ад-Давахи, ничего не знавшей о новом порядке вещей и полагавшей, что царь Кайсарии — христианин, подобно деду своему с материнской стороны, покойному Гардобию, отцу Абризы. И в письме этом было следующее: «Славной и почтенной госпоже Шауахи Зат ад-Давахи, опасной, ужасной, бичу тяжких бедствий над вражескими головами; глазу, бдящему над христианским государством, благоухающей добродетелями и мудростью, источающей высшее благоухание святого и истинного ладана великого патриарха, столпу церкви Христа среди Константинии.
От властителя Кайсарии Румзана из рода Гардобия Великого, слава которого распространяется на всю вселенную.
Извещаем тебя, мать наша, что Царь земли и неба даровал нам победу над мусульманами, и мы уничтожили их войско, и взяли в плен их царя в Кайсарии, и взяли также в плен визиря Дандана и принцессу Нозхату, дочь Омара аль-Немана и царицы Сафии, дочери покойного царя Константинии, Афридония.
Поэтому мы ждем твоего прибытия среди нас, чтобы вместе отпраздновать победу и на глазах у тебя отрубить голову царю Канмакану, визирю Дандану и всем мусульманским военачальникам. Ты можешь прибыть в Кайсарию без многочисленного конвоя, так как отныне все дороги и все области умиротворены: от Ирана до Судана и от Мосула и Дамаска до крайних пределов Востока и Запада.
И не забудь привезти с собою из Константинии царицу Сафию, мать Нозхату, для доставления ей радости свидания с дочерью, которая пользуется всеми доступными женщине почестями в нашем дворце. И да хранит тебя Христос, сын Мариам, и да сохранит тебя, как чистое драгоценное благовоние в золотом сосуде!»
Потом Румзан подписал свое имя, запечатал письмо своею царскою печатью и отдал гонцу, который немедленно поскакал в Константинию.
114
Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк Его! (араб.) Это шахада («свидетельство») — свидетельство о вере в Единого Бога (Аллаха) и посланническую миссию пророка Мухаммеда. Шахаду считают первым и важнейшим положением исламского символа веры. Достаточно произнести эту фразу единожды, чтобы доказать свою приверженность мусульманской вере.