И нужно, чтобы воспитание это было полным, хотя бы оно продолжалось десять лет; ибо мы должны запастись терпением и помнить, что арабы пустыни говорят: «Отмщение возможно и по истечении сорока лет», ибо задуманная мною месть может быть исполнена только посредством самого законченного воспитания этих молодых девушек. А чтобы ты лучше понял меня, я скажу тебе, что этот мусульманский царь имеет большую слабость к своим рабыням и что он имеет уже триста шестьдесят наложниц, кроме тех ста девушек, которые были оставлены у него нашей покойной царицей Абризой, и кроме тех женщин, которых присылают ему в дар со всех сторон. Посредством этой его склонности я и погублю его!
При этих словах царь Гардобий возрадовался великою радостью и, обняв Зат ад-Давахи, поцеловал ее в голову и немедленно послал людей на розыски: за мусульманскими учеными и за молодыми красавицами, девственными и отличающимися округлостью грудей.
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Рассказывали мне, о царь благословенный, что царь Гардобий немедленно послал людей на розыски мусульманских ученых и молодых красавиц, девственных и отличающихся округлостью грудей. И он осыпал ученых почестями и подарками и принял их чрезвычайно милостиво; затем он поручил им этих прекрасных молодых девушек, выбранных с особенным вниманием, и просил дать им самое тщательное мусульманское воспитание. И ученые повиновались и в точности выполнили приказание царя.
Вот что сделал царь Гардобий.
Что же касается Омара аль-Немана, то, когда он вернулся с охоты и, войдя в свой дворец, узнал о бегстве Абризы и ее исчезновении, он был чрезвычайно разгневан и воскликнул:
— Как могло случиться, что женщина вышла из моего дворца и никем не была замечена?! Если все мое царство так же хорошо охраняется, как мой дворец, то всем нам угрожает неминуемая погибель! Но в другой раз, когда поеду на охоту, я сумею найти стражу для дверей своих!
В то время как он говорил это, вернулся из своего путешествия Шаркан и предстал перед отцом своим, который сообщил ему об исчезновении Абризы. И с этого дня Шаркан не мог более выносить вида отцовского дворца, тем более что маленькая Нозхату и маленький Даул Макан были предметом самой нежной заботы со стороны царя. И с каждым днем Шаркан становился все более и более печальным, так что царь однажды сказал ему:
— Что с тобой, сын мой? Отчего ты так желтеешь лицом и худеешь телом?
А Шаркан сказал ему:
— О отец мой, по многим причинам пребывание мое в этом дворце становится нестерпимым для меня. Поэтому я прошу тебя как милости назначить меня начальником какой-нибудь крепости, где я похороню себя на остаток моих дней!
Затем он проговорил стихи великого мастера изречений:
Тогда царь Омар аль-Неман понял причину скорби сына своего Шаркана, и принялся утешать его, и сказал:
— О дитя мое, да исполнится желание твое! А так как самым значительным городом моей империи является город Дамаск, то я назначаю тебя с сегодняшнего дня правителем Дамаска.
И он немедленно велел позвать придворных писцов и всех знатных людей своего царства и назначил Шаркана в их присутствии правителем Дамаска. И указ о назначении его был написан и обнародован всему собранию; и сейчас же были сделаны все приготовления к отъезду его; и Шаркан простился со своим отцом и со своею матерью и с визирем Данданом, которому он дал свои последние поручения. Затем, приняв клятвы преданности от эмиров, и визирей, и знатных людей, он взял свою свиту и пустился в путь и остановился только тогда, когда прибыл в Дамаск.
И жители встретили его звуками флейт, и кимвалов, и труб, и рожков, и они разукрасили город по случаю его приезда, и устроили иллюминацию, и вышли навстречу ему торжественным шествием двумя раздельными рядами: одни, держась правой стороны, а другие — левой. Вот как они приняли Шаркана!
Что же касается царя Омара аль-Немана, то несколько времени спустя после отъезда Шаркана в Дамаск он призвал к себе ученых, которым было поручено воспитание двух детей его, Нозхату и Даул Макана. И ученые сказали царю: