Услышав эти дивно рифмованные стихи, бедуин, от природы обожавший поэзию, почувствовал жалость к несчастной красавице, подошел к ней, отер ее слезы, дал ей поесть ячменной лепешки и сказал:
— В другой раз не следует отвечать мне, когда я рассержен, потому что мой характер этого не терпит. А поскольку ты спрашиваешь, что я могу сделать с тобой, то вот: знай, что я не хочу тебя ни в наложницы, ни в невольницы, но я хочу продать тебя какому-нибудь богатому купцу, который будет обходиться с тобою нежно и устроит тебе счастливую жизнь, как, впрочем, и я бы устроил. Я отвезу тебя в Дамаск.
И Нозхату ответила:
— Да исполнится воля твоя!
И тотчас же все сели на верблюдов и направились к Дамаску, и Нозхату опять сидела на верблюде позади бедуина. А так как голод давал о себе знать, то она съела кусок ячменной лепешки, которую дал ей ее похититель.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
Бедуин, от природы обожавший поэзию, почувствовал жалость к несчастной красавице, подошел к ней, отер ее слезы, дал ей поесть ячменной лепешки.
А когда наступила
она сказала:
И дошло до меня, о царь благословенный, что Нозхату съела кусок ячменной лепешки, данной ей похитителем. И скоро все прибыли в Дамаск и остановились в хане Султани, близ Баб-эль-Салама[34]. А поскольку Нозхату была очень печальна и бледна от огорчения и не переставала плакать, то бедуин сказал ей гневно:
— Если ты не перестанешь плакать, то потеряешь свою красоту и ценность, и тогда тебя можно будет продать разве какому-нибудь безобразному еврею. Подумай об этом, о горожанка!
Потом бедуин тщательно запер Нозхату в одной из комнат хана и поспешил на невольничий базар, чтобы свидеться с работорговцами; и предложил он им похищенную молодую девицу, говоря:
— У меня есть молодая невольница, которую я привез из Иерусалима; у нее больной брат, которого я должен был оставить там у моих родных, чтобы за ним хорошо ухаживали. Поэтому пусть тот из вас, который захочет купить ее, не забудет успокоить ее, сказав, что больной брат ее находится в Иерусалиме, в его, то есть покупателя, доме. А я уступлю ее за небольшую цену.
Тогда один из купцов встал и спросил его:
— Какого возраста эта невольница?
Бедуин ответил:
— Это очень молодая девушка, девственница, но уже вышедшая из детства. Она умна, вежлива, полна совершенств и красоты. К несчастью, со времени болезни брата печаль ослабила ее, она похудела
и несколько потеряла округлость тела. Но все это легко поправить заботливостью.
Тогда купец сказал:
— Я пойду с тобою посмотреть твою невольницу, так как ты перечислил мне ее качества; но если она мне не подойдет, то ничего не будет решено между нами; если же она действительно такова, как ты говоришь, то я куплю ее за ту цену, на которой мы сойдемся; деньги же отдам тебе только после того, как перепродам невольницу. Я должен сказать тебе, какое у меня намерение: знай, что я предназначаю ее царю Омару аль-Неману, господину Багдада и Хорасана, сын которого, доблестный Шаркан, правит в нашем городе Дамаске. Итак, я отправляюсь к нашему господину Шаркану, который меня знает, и расскажу ему, в чем дело, а он даст мне письмо к царю Омару аль-Неману, а тот, как известно, предпочитает невольниц-девственниц и наверное купит ее у меня за хорошую цену. Тогда я и заплачу тебе по нашему с тобой уговору.
И бедуин отвечал ему:
— Я согласен на твои условия.
Тогда оба они направились к хану Султани, где оставалась запертой Нозхату, и бедуин громким голосом позвал молодую девушку:
— Го! Нахия! Го! Нахия! — потому что такое имя счел нужным дать своей невольнице бедуин.
Однако, услышав это новое для нее имя, бедная девушка заплакала и ничего не ответила.
Тогда бедуин сказал торговцу невольниками:
— Смотри, она там. Я позволяю тебе подойти к ней и хорошенько рассмотреть, но не пугая ее; и говори с ней ласково, как я и сам всегда говорю с ней.
Торговец вошел за перегородку и приблизился к девушке и сказал ей:
— Мир тебе, о молодая девица!
А Нозхату ответила голосом сладким, как сахар, и с самым превосходным произношением, по-арабски:
— И тебе мир и благословение Аллаха!
Торговец был очарован этими звуками; он внимательно посмотрел на молодую невольницу, лицо которой было закрыто грубым покрывалом, и сказал себе: «Аллах! Как она привлекательна и какое у нее чистое произношение!»