И она посмотрела на торговца и подумала: «У этого старика очень кроткое лицо, и вид у него почтенный и располагающий к себе. Дай бог, чтобы я сделалась его невольницей, чтобы избавиться от этого грубого бедуина с его свирепым нравом и отталкивающей наружностью! Поэтому я должна отвечать умно и дать заметить мое хорошее обращение и приветливость, так как этот торговец пришел сюда лишь для того, чтобы послушать мой говор».
И торговец спросил ее:
— Как ты поживаешь, молодая девушка?
Она скромно потупилась и тихо ответила:
— О почтенный старец, ты спрашиваешь меня о моей жизни, а она такая, что нельзя пожелать и врагу! Но каждый человек несет на шее свою судьбу, как говорит наш пророк Мухаммед, да будет над ним мир и благословение Аллаха!
Когда торговец услышал эти слова, он был несказанно удивлен, и ум его затрепетал от радости, и он сказал себе: «Без сомнения, я уверен теперь, хотя я и не видел ее лица, которое должно быть восхитительно, что я получу за нее от царя Омара аль-Немана что хочу!»
Потом он обратился к бедуину и не мог удержаться, чтобы не сказать:
— Эта невольница восхитительна! Сколько ты за нее хочешь?
При этих словах взбешенный бедуин вскричал:
— Как ты смеешь говорить, что она восхитительна, когда она самое презренное существо?! Не понимаешь ты разве, что теперь она вообразит, что в самом деле восхитительна, и я потеряю над нею всякую власть?! Ступай вон! Я уже не хочу ее продавать!
Тогда купец понял, что бедуин — грубое животное и что никакого рассуждения он понять не может. Поэтому он заговорил иначе и попытался выйти из затруднения, сказав:
— О шейх-бедуин, я согласен взять ее, хотя она и презреннейшее существо, и я покупаю ее, несмотря на ее недостатки!
Бедуин немного успокоился и сказал:
— Хорошо, но посмотрим, сколько дашь ты за нее.
Купец ответил:
— Пословица говорит: «Имя сыну дает отец». Спроси же у самого себя, сколько ты хочешь взять.
Но бедуин и слышать ничего не хотел и сказал:
— Нет, ты должен назначить цену.
Купец же подумал: «Этот бедуин — упрямая скотина. Что могу я ему предложить, в особенности теперь, когда эта девушка только что покорила мое сердце нежностью своей речи и своим красноречием. И я думаю, кроме того, что она, вероятно, умеет читать и писать. Это редкое благословение Аллаха! И подумать только, этот бедуин не умеет ценить ее по достоинству!»
Потом, обратившись к бедуину, он сказал:
— Я предлагаю за нее сто золотых динариев, кроме залога и пошлин, которые беру на себя.
Но бедуин закричал в бешенстве:
— Торговец, иди прочь! Я не продаю ее! И за двести динариев не уступлю даже старой тряпки, которою покрыта ее голова! Конечно, не продам, и оставлю ее при себе, и увезу в пустыню пасти моих верблюдов и молоть мое зерно! — Потом он закричал девушке: — Иди сюда, презренная! Мы уезжаем! — А поскольку торговец не двигался с места, бедуин повернулся к нему и закричал: — Клянусь своим головным убором! Я ничего не продаю! Поворачивайся и уходи, а не то услышишь от меня вещи, которые тебе не понравятся!
Тогда купец подумал: «Без всякого сомнения, этот бедуин, который клянется своим головным убором, — необыкновенный глупец! Но я все же сумею заставить его выпустить добычу, потому что эта девушка стоит целого клада драгоценностей; и если бы у меня была с собою такая сумма, я немедленно отдал бы ее этому животному, чтобы кончить дело». Потом, настойчиво удерживая бедуина за край плаща, он спокойно сказал ему:
— О шейх-бедуин, прошу тебя, не волнуйся! Я вижу, что ты не привык к покупкам и продажам. Для этих дел нужно много терпения и умения. Успокойся, а я, поверь, дам тебе все, что ты хочешь. Но прежде всего мне еще нужно взглянуть на лицо невольницы, как это всегда делается в таких случаях.
И бедуин сказал:
— Я согласен! Смотри на нее, сколько хочешь, и, если хочешь, раздень донага и трогай ее повсюду и так долго, как тебе угодно.
Но купец, подняв руки к небу, воскликнул:
— Да хранит меня Аллах обнажать ее, как невольницу! Я хочу взглянуть только на ее лицо.
Но на этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И узнала я, о царь благословенный, что купец сказал: — Я хочу видеть только ее лицо. — И он подошел к Нозхату, извиняясь, смущенно сел около нее и кротко спросил: — О госпожа моя, как твое имя? И, вздохнув, она ответила: