Когда Нозхату закончила, она посыпала песком лист бумаги и подала его купцу, который почтительно взял его, приложил к губам, потом ко лбу, спрятал в кусок атласной материи и воскликнул: — Слава Тому, Который создал тебя, о дивное существо!
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И узнала я, о царь благословенный, что купец воскликнул:
— Слава Тому, Который создал тебя, о дивное существо!
И он не знал, чем угодить своей гостье; и он выказывал ей все знаки уважения и восхищения; и подумал он, что прежде всего нужно предложить ей пойти в хаммам, в чем она, вероятно, нуждалась. И в самом деле, молодая девица поспешила согласиться; и он провожал ее до хаммама, идя впереди и неся завернутые в кускок бархата чистые одежды, которые она должна была надеть после посещения хаммама. И он позвал лучшую массажистку и сказал ей, что она должна заботиться о молодой девице, и прибавил:
— А когда она вымоется, ты позовешь меня.
И пока Нозхату мылась с помощью массажистки, старый купец пошел на базар, чтобы купить разного рода плоды и шербеты, и поставил все это на подиум, на котором Нозхату должна была одеваться.
Тогда массажистка по окончании купанья, поддерживая Нозхату, довела ее до подиума и завернула ее в простыни и в надушенные полотенца; и обе они принялись есть плоды и пить шербеты; а когда закончили, то отдали остальное сторожу хаммама.
И в эту минуту пришел добрый купец, неся ящик из сандалового дерева. Он поставил его на возвышение и открыл, призывая имя Аллаха, и приступил, помогая массажистке, к одеванию Нозхату, чтобы вести ее затем к Шаркану.
И вот началось одевание. Прежде всего купец подал Нозхату тонкую шелковую рубашку и вытканный золотом головной шарф, стоивший тысячу динариев. Потом надел ей платье, скроенное по турецкой моде и все вышитое золотыми нитями, а на ноги — башмаки из красного сафьяна, надушенные мускусом; и эти башмаки были усеяны золотыми блестками и украшены цветами, в которые были вкраплены жемчужины и драгоценные камни. Потом он продел ей в уши подвески из жемчуга, каждая из которых стоила по тысяче золотых динариев; а на шею надел он ей золотое ожерелье филигранной работы, и на грудь — сетки из драгоценных камней, и опоясал ее десятью рядами янтарных шариков и золотых полумесяцев; и в каждом янтарном шарике горел рубин, а в каждом полумесяце было девять жемчужин и десять бриллиантов. Так была одета молодая Нозхату, и было на ней драгоценных украшений более чем на сто тысяч золотых динариев.
Тогда купец попросил ее следовать за ним, и вышел с нею из хаммама, и шел впереди с важным и почтительным видом, отстраняя прохожих на ее пути. И все прохожие изумлялись ее красоте, очаровывались ее убранством и восклицали:
— Йа Аллах! Машаллах![40] Слава Ему в Его созданиях! О, блажен человек, кому она принадлежит!
А купец шел впереди, и она шла за ним, пока не прибыли они во дворец Шаркана, правителя Дамаска.
И когда шейх вошел к Шаркану, он поцеловал землю между рук его и сказал:
— Я принес тебе несравненный подарок, прекраснейший и чудеснейший предмет, соединяющий в себе все дары, все качества и все упоения!
Тогда Шаркан сказал ему:
— Поспеши показать мне это!
И купец вышел и вернулся, ведя за руку Нозхату, и поставил ее перед своим повелителем. Но Шаркан не узнал в этой красавице сестру свою Нозхату, которую оставил в Багдаде еще ребенком и которую, впрочем, никогда и не видел по причине зависти, которую почувствовал при рождении брата своего Даул Макана. И беспредельно было его восхищение при виде этого дивного стана и выдающихся форм, в особенности же когда купец прибавил:
— Вот этот несравненный предмет, единственный в нашем веке. Но кроме красоты, дарованной ей природой, она обладает всеми добродетелями, она сведуща во всех божественных, гражданских, политических и математических науках. И она может ответить на все вопросы величайших ученых Дамаска и всего государства.
Ни минуты не колеблясь, Шаркан сказал купцу:
— Скажи казначею, чтобы он уплатил тебе ее стоимость, оставь мне эту девушку и иди с миром!
Тогда купец сказал:
40
Машаллах! (араб.) — «то, что пожелал Аллах»; арабское ритуальное молитвенное восклицание, часто используемое в арабских и других мусульманских странах как знак изумления, радости, хвалы и благодарности Богу и смиренного признания того, что все происходит по воле Аллаха.