— Абд аль-Малик умер, умерли и его предшественники. И я, Умар, умру, так же как и они.
Тогда Маслама сказал ему:
— О эмир правоверных, эта кафедра недостойна халифа, и она не окружена даже цепью. Позволь нам, по крайней мере, окружить ее цепью!
Но халиф спокойно ответил:
— О Маслама, неужели тебе хотелось бы, чтобы в Судный день Умар явился с обрывком этой цепи на шее?
Но тут Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
И узнала я, о царь благословенный, что после этого молодая Нозхату продолжала:
— Тот же халиф сказал однажды: «Я не желаю, чтобы Аллах избавил меня от смерти, потому что это последнее благодеяние, даруемое правоверному!»
А Абу Суфьян пошел однажды к халифу Хишаму, находившемуся в своей палатке и окруженному слугами и секретарями; и когда он предстал перед ним, то сказал:
— Да осыплет тебя Аллах Своими милостями, о эмир правоверных, и пусть к твоему блаженству не будет примешана ни одна капля горечи! И вот я имею сказать тебе слова не новые, но одаренные ценностью слов старинных!
И халиф Хишам ответил ему:
— Скажи то, что имеешь сказать, о Абу Суфьян!
И он сказал:
— О эмир правоверных, жил царь из царей, предшественников твоих, в году из годов, протекших на земле, и царь этот сказал сидевшим вокруг него:
— О вы все, скажите, есть ли между вами кто-нибудь, знавший царя, равного мне по благополучию и щедрости?
Среди же присутствующих находился человек, освященный паломничеством и одаренный истинною мудростью, и сказал он:
— О царь, ты задал нам вопрос значительной важности, и я осмеливаюсь просить у тебя позволения ответить на него.
Царь сказал:
— Говори!
Человек же тот сказал:
— Слава твоя и благополучие вечны или преходящи, как и все прочее?
Царь ответил:
— Преходящи.
Человек же ему:
— Как же можешь ты задавать такой важный вопрос о предмете, столь преходящем и за который ты когда-нибудь должен будешь держать ответ?
Царь отвечал:
— Ты сказал истину, о достойнейший! Что же должен я теперь делать?
Человек же сказал:
— Ты должен очистить себя.
Тогда царь снял с себя корону и надел платье пилигрима и пошел в священный город.
— А ты, халиф Аллаха, — продолжал Абу Суфьян, — что думаешь делать?
И халиф Хишам был несказанно взволнован и плакал много и долго, так что вся борода у него была мокра. И он вернулся к себе во дворец и заперся там для размышления.
В эту минуту из-за занавеса раздались восклицания кади и купца:
— Йа Аллах! Как это восхитительно!
Тогда Нозхату прервала свой рассказ и сказала:
— Эти ворота добродетели заключают в себе так много еще более высоких примеров, что мне невозможно было бы рассказать обо всех в один день. Но Аллах дарует нам еще долгие дни, и я могу впоследствии передать вам все.
И Нозхату умолкла.
На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно отложила его до следующего раза.
А когда наступила
она сказала:
И дошло до меня, о царь благословенный, что Нозхату с этими словами умолкла. Тогда все четыре кади воскликнули:
— О царь времен, поистине эта молодая девушка — чудо века и всех веков! Что касается нас, то мы никогда не видели никого, кто бы мог сравниться с нею, и никогда не слышали, чтобы существовал ей равный в какое бы то ни было время из времен!
И, сказав так, они молча встали и поцеловали землю между рук Шаркана и пошли своей дорогой.
Тогда Шаркан позвал своих слуг и сказал им:
— Вы должны поспешить с приготовлениями к свадьбе и изготовить всякого рода блюда и сладости для пира.
И служители поспешили исполнить его приказание и немедленно приготовить все, что было им приказано. И Шаркан оставил для присутствия на брачном пиру жен эмиров и визирей, пришедших слушать слово Нозхату, и пригласил их сопровождать новобрачную.
С наступлением вечера начался пир, столы были накрыты, и подано было все, что может удовлетворить чувства и радовать глаз. И все приглашенные ели и пили досыта. Тогда Шаркан велел позвать всех самых знаменитых певиц Дамаска и всех дворцовых альмей[55]. И весь дворец наполнился звуками, и радость наполнила все сердца. С наступлением же ночи весь дворец засиял огнями, засияли и все аллеи по обеим сторонам сада. А эмиры и визири, когда Шаркан вышел из хаммама, приветствовали его и желали ему всех благ.
55
Альмея (альма, алмея) — «искусная или ученая женщина»; танцовщица, певица и женщина-музыкант высокого ранга, которая развлекает женщин в гаремах, а также богатых и знатных господ в их домах.