Когда же наступило утро, старший придворный поспешил в палатку своей супруги, чтобы приветствовать шурина. А Нозхату сказала ему:
— Не следует забывать об истопнике хаммама; нужно сказать, чтобы евнух приготовил ему хорошее верховое животное и хорошо служил ему за завтраком и обедом. А главное, он не должен быть удален от нас!
Тогда старший придворный сделал необходимые распоряжения, а евнух ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
И в самом деле, он поспешил взять с собою несколько слуг своего господина и с ними пошел искать истопника. И нашел он его в хвосте каравана дрожащим от страха и поспешно седлающим своего осла, чтобы как можно скорее покинуть то место, где у него отняли молодого друга его Даул Макана. Поэтому при виде евнуха и невольников, внезапно подбежавших к нему и окруживших его, он помертвел и пожелтел от страха; колени его стучали, ударяясь одно о другое, и все его мускулы трепетали от ужаса. И он уже не сомневался в том, что Даул Макан указал на него и предал его мести супруги старшего придворного. Евнух же закричал ему:
— О лжец!
Но тут Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И узнала я, о царь благословенный, что евнух закричал испуганному до смерти истопнику:
— О лжец! Зачем сказал ты мне, что не только не пел стихов, но и не знаешь, кто их пел. Мы же знаем теперь, что певец был твоим спутником. Поэтому знай, что отсюда до Багдада я не отступлю от тебя ни на шаг; а по приезде туда тебя постигнет такая же участь, как и твоего товарища!
При этих словах евнуха испуганный истопник застенал:
— Ну вот, со мною случится именно то, чего я так хотел избежать!
А евнух сказал невольникам:
— Возьмите у него осла и дайте ему эту лошадь! — И невольники, не обращая внимания на слезы бедного истопника, взяли осла и заставили его сесть на одну из великолепнейших лошадей своего господина. Потом евнух сказал им: — Вы будете сторожами этого истопника во все время пути; и каждый волос, упавший с головы его, принесет гибель кому-нибудь из вас. Оказывайте же ему всякое внимание и следите за его малейшими потребностями.
Когда истопник увидел себя окруженным всеми этими невольниками, он окончательно убедился в том, что его ждет скорая смерть, и он сказал евнуху:
— О великодушный начальник, клянусь тебе, что тот молодой человек мне не брат и не родственник, поскольку я одинок на свете; я один из бедных истопников хаммама. Но я нашел этого молодого человека умирающим на куче щепок и отбросов у дверей хаммама и поднял его ради имени Аллаха! И я не сделал ничего достойного наказания!
Затем он стал плакать и предаваться разным тревожным мыслям, между тем как караван пустился в путь, а евнух шел около него и забавлялся над ним, говоря время от времени:
— Ты нарушил сон нашей госпожи своими проклятыми стихами, ты и тот молодой человек; и тогда ты ничего не пугался.
Однако на каждом привале евнух не забывал пригласить истопника поесть из одного с ним сосуда и выпить из узкогорлого кувшина, причем пил первым. Но, несмотря на все это, слезы не высыхали на глазах истопника, озабоченного более, чем когда-нибудь, и не имевшего никаких известий о друге своем Даул Макане, о котором евнух ничего не сказал ему.
Что же касается Нозхату, Даул Макана и старшего придворного, то они продолжали двигаться к Багдаду во главе каравана. И оставался им до желанной цели только один день пути. И вот в последнее утро, после последней ночной остановки, когда собирались снова пуститься в путь, они вдруг увидели перед собою густое облако пыли, и это облако постепенно затемнило небо и погрузило их во тьму. Тогда старший придворный попытался успокоить своих и велел им не трогаться с места, а сам с пятьюдесятью всадниками двинулся по направлению к облаку пыли.
Скоро пыль рассеялась, и они увидели громадное войско с развевающимися знаменами и значками, и шло оно в боевом порядке под звуки барабанов. И тотчас же отделился от этого войска отряд воинов и поскакал навстречу; и каждого мамелюка[58] окружило по пять всадников. Увидев это, изумленный старший придворный спросил их:
58
В одном арабском труде дана следующая характеристика молодых мамелюков:
«Женственные и послушные в кровати ночью и мужественные и воинственные в кампании днем».
После обязательного принятия ислама они становились свободными и подчинялись только правителю государства, являясь «слугами двора».