Когда Шаркан окончательно погрузился в сон…
На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что приближается утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
сказала:
Старуха приказала всем выйти, чтобы Шаркан мог спокойно заснуть. Тогда все вышли из палатки и оставили его одного со злополучным отшельником.
Когда Шаркан окончательно погрузился в сон, ужасная старуха, следившая за ним, как разъяренная волчица или как ядовитейшая из змей, поднялась, ехидно подползла к самому его изголовью и вытащила из одежд своих отравленный кинжал, с таким ужасным ядом, что если бы положить его на гранит, то и гранит раскололся бы.
И она занесла этот кинжал своею злодейскою рукой и, внезапно опустив его на шею Шаркана, отделила голову от туловища. И таким образом погиб велениями рока и замыслами Иблиса от руки проклятой старухи тот, кто был воином за всех мусульман, несравненный герой Шаркан, сын Омара аль-Немана.
И, удовлетворив свою жажду мести, старуха положила подле отрубленной головы написанное ею письмо, в котором она говорила: «Письмо это написано благородною Шауахи, которая сделалась известна своими подвигами под именем Зат ад-Даваха, к мусульманам, находящимся в христианских странах.
Знайте, о вы, мусульмане, что это я имела счастье погубить посреди дворца его царя Омара аль-Немана; и я же была причиной вашего поражения и истребления в долине монастыря; и наконец, я же собственной рукой моей и благодаря хорошо обдуманным хитростям отрубила теперь голову начальнику вашему Шаркану. И я надеюсь, что с помощью Неба мне удастся также отрубить голову царю вашему Даул Макану и визирю его Дандану. Предоставляю теперь вам самим обдумать и решить, что вам выгоднее: оставаться ли в нашей стране или вернуться в свою страну. Во всяком случае знайте, что никогда вам не удастся привести в исполнение свои намерения; и вы погибнете все до единого под стенами Константинии от моей руки и моих хитроумных замыслов и с помощью Иисуса Христа, Господа нашего».
Положив это письмо, старуха выскользнула из палатки и вернулась в Константинию, чтобы сообщить христианам о совершенном ею злодеянии. Потом она пошла в церковь, чтобы помолиться, и оплакать смерть царя Афридония, и возблагодарить своего Бога за смерть принца Шаркана.
Что же касается убийства Шаркана, то вот что за ним последовало. В тот час, когда оно совершилось, на великого визиря Дандана напала бессонница и беспокойство и он чувствовал такую тяжесть, как если бы весь мир навалился на грудь его. Он решил наконец встать с постели и вышел из палатки, чтобы подышать воздухом; и в то время как он прогуливался, он увидел, уже вдали, отшельника, который быстро удалялся из лагеря. Тогда он подумал: «Принц Шаркан, должно быть, остался один; пойду посидеть подле его постели или поговорить с ним, если он не спит».
Когда визирь Дандан вошел в палатку, первое, что он увидел, была лужа крови на земле; потом он заметил в постели тело и отрезанную голову Шаркана.
Увидев это, визирь Дандан испустил такой громкий и ужасный крик, что разбудил всех спавших, и скоро весь лагерь и все войско были на ногах, так же как и царь Даул Макан, который сейчас же прибежал в палатку. И он увидел визиря Дандана, который плакал подле безжизненного тела брата его, принца Шаркана. Увидев это, Даул Макан воскликнул:
— О Аллах! О, какой ужас! — и упал без чувств.
На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что уже близко утро, и со свойственной ей скромностью замолкла.
А когда наступила
она сказала:
И увидев это, Даул Макан воскликнул:
— О Аллах! О, какой ужас! — и упал без чувств. Тогда визирь и эмиры собрались вокруг него и стали навевать на него прохладу своими платьями; и наконец Даул Макан пришел в себя и воскликнул:
— О брат мой Шаркан, о величайший из героев! Какой шайтан привел тебя в это непоправимое состояние?