Но, увидев меня, Азиза быстро встала и, отерев слезы, поприветствовала меня ласковыми словами и помогла мне освободиться от моих одежд; и она несколько раз подносила их к своему носу и наконец сказала мне:
— Клянусь Аллахом, о сын моего дяди! Тут нет и следа тех благоуханий, которыми пропитывает платье мужчины прикосновение влюбленной женщины! Расскажи же мне все, что произошло.
И я поспешил удовлетворить ее. Тогда лицо ее омрачилось и она сказала мне с испугом:
— Клянусь Аллахом, о Азиз, теперь тревога о тебе овладела мною: боюсь, что эта незнакомка подвергнет тебя тяжелым испытаниям. И знай, что соль, положенная на живот, означает, что она находит тебя крайне безвкусным, ибо ты, столь страстно влюбленный в нее, дозволил сну и усталости овладеть тобою; а уголь означает: «Да покроет Аллах лицо твое чернотою, о ты, любовь которого полна лжи!» Теперь ты видишь, о возлюбленный мой Азиз, что эта женщина, вместо того чтобы подойти с лаской к своему гостю и кротко разбудить его, отнеслась к нему с полным презрением и выразила ему, что он ни на что иное не способен, как есть, пить и спать. Ах, да избавит тебя Аллах от влечения к этой женщине, не знающей милосердия и бессердечной!
Услыхав эти слова, я начал бить себя в грудь и воскликнул:
— Я один виноват во всем, ибо, клянусь Аллахом, женщина эта права и влюбленные не должны поддаваться сну! Ах, я сам навлек на себя эту неприятность! И скажи, ради Аллаха, что мне делать теперь, о дочь моего дяди! О, что делать, скажи!
Бедная Азиза, любившая меня беспредельной любовью, глубоко опечалилась, видя мое отчаяние…
Дойдя до этого места своего повествования, Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала царю Шахрияру:
Рассказывали мне, о царь благословенный, что визирь Дандан продолжал в таких выражениях перед царем Даул Маканом рассказ, который прекрасный Азиз излагал принцу Диадему:
— Бедная Азиза, любившая меня беспредельной любовью, глубоко опечалилась, видя мое отчаяние; и она сказала мне: «Головой моей и глазами готова я служить тебе, о дорогой Азиз мой! Но насколько это было бы легче, если бы законы приличия дозволяли мне свободно выходить из дому и идти куда вздумается! Теперь же, когда я собираюсь выйти замуж, я по нашим законам не могу отлучиться из дому.
Однако следуй моим наставлениям, и я издали буду следить за успехом твоего дела, ибо сама я не могу соединить тебя с нею. Иди же, о Азиз мой, возвратись сегодня вечером на то же самое место и в особенности берегись поддаваться искушению сна! А для этого необходимо воздерживаться от пищи, ибо она отягчает чувства и размягчает их. Остерегайся же сна, и твоя возлюбленная явится к тебе в первую четверть ночи! И да хранит тебя Аллах и защитит тебя от всяких козней!»
Тогда я стал произносить обеты и молить Небо о скорейшем наступлении ночи. И когда день пришел к концу и я собирался уходить, Азиза остановила меня на минуту, чтобы сказать мне:
— И особенно прошу тебя, о Азиз мой, не забывай моей просьбы: после того как молодая девушка соблаговолит дать удовлетворение твоим желаниям, прочти ей то стихотворение, которое ты заучил.