При этом блестящем подвиге халиф взглянул на юного Аслана и сказал ему:
— Да здравствуют удальцы, о сын эмира Каледа!
И после того как закончился турнир, халиф тотчас сошел с лошади и собрал своих эмиров и всех наездников, принимавших участие в игре; потом он позвал юного Аслана и перед всем собранием сказал ему:
— О доблестный сын вали Багдада, я хочу, чтобы ты сам оценил, какой награды достоин подвиг, подобный твоему! Я готов исполнить все, что ты пожелаешь. Говори!
Тогда юный Аслан облобызал землю между рук халифа и сказал:
— Я прошу повелителя правоверных о мести! Кровь отца моего еще не искуплена, и убийца его жив!
При этих словах халиф был приведен в крайнее изумление и воскликнул:
— Что говоришь ты, о Аслан, о том, чтобы отмстить за отца своего? Ведь отец твой, эмир Калед, здесь, возле меня, и полон жизни, да будет за это благословен Аллах!
Но Аслан ответил:
— О повелитель правоверных, эмир Калед был для меня лучшим из приемных отцов. Ибо знай, что я не сын его по крови, так как отец мой — бывший правитель твоего дворца Родимое Пятнышко!
Когда халиф услышал эти слова, свет померк в очах его, и он глухим голосом проговорил:
— Сын мой, разве не знаешь ты, что отец твой был изменником по отношению к повелителю правоверных?
Но Аслан воскликнул:
— Да хранит Аллах отца моего от того, чтобы замыслить измену! Изменник находится по левую руку от тебя, о эмир правоверных. Это первый начальник стражи Ахмед Короста! Вели обыскать его, и ты найдешь в его кармане доказательство его измены!
При этих словах халиф изменился в лице и сделался желтым, как шафран, и, страшным голосом позвав первого начальника стражи, сказал ему:
— Обыщи при мне первого начальника стражи!
Тогда мукаддем Камал, старый друг Родимого Пятнышка, приблизился к Ахмеду Коросте и в одно мгновение обыскал его карманы — и вдруг вытащил оттуда золотую лампу, украденную у халифа.
Тогда халиф, едва сдерживая гнев свой, сказал Ахмеду:
— Приблизься! Откуда у тебя эта лампа?
Тот же отвечал:
— Я купил ее, о повелитель правоверных!
И халиф сказал стражам:
— Подвергните его сейчас же палочным ударам, пока он не сознается во всем.
И Ахмед Короста был схвачен стражами, обнажен и избит и изранен палочными ударами, и он наконец признался во всем и рассказал всю историю от начала и до конца.
Тогда халиф повернулся к юному Аслану и сказал ему:
— Теперь твой черед. Ты повесишь его собственными руками.
И стражи тотчас надели веревку на шею Ахмеду Коросте, и Аслан схватил ее обеими руками и при помощи мукаддема Камала втащил разбойника на вершину виселицы, поставленной посередине поля состязаний.
Когда правосудие было совершено, халиф сказал Аслану:
— Сын мой, ты еще не испросил у меня милости за свой подвиг.
И Аслан ответил:
— О повелитель правоверных, если ты разрешаешь мне обратиться к тебе с просьбой, то я прошу тебя возвратить мне отца моего!
При этих словах халиф, крайне взволнованный, заплакал и потом простонал:
— Но разве ты не знаешь, сын мой, что бедный отец твой, несправедливо осужденный, умер на виселице? Или, вернее, он, вероятно, умер, но это не вполне достоверно… И потому я клянусь тебе доблестью моих предков оказать величайшую милость тому, кто сообщит мне, что Родимое Пятнышко, отец твой, не умер.
Тогда мукаддем приблизился к халифу и сказал:
— Разрешаешь ли ты мне говорить, о эмир правоверных?
Халиф ответил:
— Мир над тобою! Говори!
И мукаддем Камал сказал:
— Возвещаю тебе добрую весть, о повелитель правоверных, твой прежний верный слуга Родимое Пятнышко жив!
Халиф воскликнул:
— Ах! Что говоришь ты?
Он ответил:
— Клянусь жизнью твоей и головой твоею, это правда! Это я спас Родимое Пятнышко, устроив так, чтобы вместо него повесили обыкновенного преступника, который был похож на него, как брат может походить на брата. И он находится теперь в безопасности в Искандарии и, должно быть, стал лавочником на рынке.
При этих словах халиф обрадовался и сказал мукаддему:
— Ты должен отправиться отыскать его и привезти его ко мне в самый краткий срок.
И мукаддем ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
Тогда халиф велел выдать ему десять тысяч динариев на путевые издержки; и мукаддем тотчас же пустился в путь к Искандарии.