Когда они сделали этот успокоивший меня доклад, я решился сойти с лодки и пойти вместе с ними по дороге к дворцу. Мы начали сперва удовлетворять наш голод восхитительными плодами, растущими на деревьях сада, затем мы вошли отдохнуть во дворец. Я сел на золотой трон, а мои мамелюки — на сиденья из слоновой кости; и при этом зрелище я вспомнил царя, отца своего, и мать, и трон, которого я лишился, и я стал плакать, и мои мамелюки тоже заплакали от волнения.
В то время как мы были погружены в эти печальные воспоминания, мы услышали сильный шум, похожий на гул моря, и вскоре мы увидали, что в залу, где мы сидели, вошла процессия, состоявшая из визирей, эмиров, придворных и именитых людей; но все они были из породы обезьян. Тут были и обезьяны крупной породы и были другие, более мелкие. И вот мы думали, что на этот раз пришел нам конец.
Но великий визирь обезьян, который был самой крупной породы, вместе с другими обезьянами, наиболее почтенными на вид, подошел ко мне, склонился передо мной и сказал на человеческом наречии, что он и весь народ признали меня своим царем и назначили моих трех мамелюков начальниками над их войском. Потом, приказав подать нам кушанье из жареных газелей, он пригласил меня сделать смотр войска из обезьян, моих подданных, перед битвой, которую мы должны дать их старинным врагам — гулям[78], обитавшим в соседней земле.
После этого я так сильно устал, что отпустил великого визиря и всех остальных и оставил при себе только моих трех мамелюков. Мы провели час в переговорах о нашем новом положении и решили как можно скорее спастись бегством из этого дворца и из этой земли; и мы направились к нашей лодке, но, подойдя к реке, мы увидали, что наше судно исчезло, и мы были вынуждены вернуться во дворец, где проспали до следующего утра.
Как только мы проснулись, великий визирь моих новых подданных пришел приветствовать меня и сказал, что все готово для битвы с гулями. В то же время остальные визири подвели к воротам дворца четырех огромных собак, взнузданных стальными цепями; они должны были служить мне и моим мамелюкам в качестве лошадей.
И вот я и мои мамелюки сели верхом на этих собак и поехали впереди, между тем как сзади нас с воем и ужасным криком следовала бесчисленное войско моих подданных, руководимое моим великим визирем.
После перехода, продолжавшегося весь день и всю ночь, мы очутились перед высокой черной горой, местом обиталища гулей, которые не замедлили показаться. Они были разнообразного вида, причем одни были страшнее других. У одних были бычьи головы на верблюжьем теле, другие походили на гиен, между тем как остальные имели неописуемый вид и не были похожи ни на один знакомый предмет, с которым можно было бы уловить сходство.
Едва гули заметили нас, как спустились с горы и, остановившись на некотором расстоянии от нас, стали осыпать нас градом камней.
Мои подданные отвечали тем же, и схватка стала вскоре ужасной как с одной, так и с другой стороны. Я и мои мамелюки, вооруженные луками, выпустили на гулей огромное количество стрел, которые убили их множество, к великой радости моих подданных; и это зрелище придало им большое мужество. Таким образом в конце концов мы одержали победу и пустились преследовать гулей.
Тогда я и мои мамелюки решили воспользоваться этим беспорядочным преследованием, чтобы верхом на наших собаках избавиться от моих подданных-обезьян; и вот мы, незамеченные ими, обратились в бегство и, скача галопом в противоположную сторону, скоро исчезли у них из виду.
Наконец после долгого переезда мы остановились, чтобы дать вздохнуть нашим верховым животным, и увидали прямо перед собой большую скалу, обтесанную в форме стола, а на скале — начертанную на иврите надпись, которая гласила:
О ты, узник, которого судьба забросила в этот край,
чтобы сделать тебя царем обезьян!
Если ты хочешь избавиться от твоего царства
посредством бегства, то знай, что две дороги
открываются перед тобою для твоего спасения.
Одна из этих дорог лежит направо, она самая короткая
и ведет к берегу океана, который окружает мир;
но она пересекает дикие пустыни,
наполненные чудовищными и злобными джиннами.
Другая дорога лежит налево, она длиною в четырехмесячный
переход, и она пересекает большую долину,
которая — не что иное, как Долина муравьев.
Взяв этот путь и избегнув муравьев,
ты дойдешь до Огненной горы,
у подножья которой лежит город евреев.
Я, Сулейман ибн Дауд, написал это для твоего спасения.
78