— Я берусь за работу, а с нею вместе я беру тысячу динаров и молодую невольницу!
Тогда он взял меня за руку и привел в роскошно обставленный дом, где на троне из черного дерева сидел старый еврей.
И глашатай поклонился перед ним и, представляя меня, сказал:
— Вот наконец молодой чужестранец, единственный человек, который откликнулся на призыв, выкрикиваемый мною в продолжение трех месяцев.
При этих словах старый еврей, хозяин дома, посадил меня около себя, выказал мне много расположения, обильно накормил и напоил и дал мне кошелек, содержащий тысячу золотых (без всякой фальши) монет. В то же время он приказал своим невольникам одеть меня в шелковое платье и отвести к молодой невольнице. И вот он стал предлагать мне ее заранее взамен будущей работы, о которой я еще и понятия не имел.
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что занимается заря, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Старый еврей приказал своим невольникам одеть меня в шелковое платье и отвести к молодой невольнице. И вот он стал предлагать мне ее заранее взамен будущей работы, о которой я еще и понятия не имел.
Тогда невольники, одев меня в вышеупомянутое шелковое платье, отвели меня в комнату, где ждала меня молодая девушка, которая, по уверению старого еврея, должна была быть девственницей. И действительно, я увидал молодую девушку, очень красивую, с которой невольники оставили меня одного, чтобы я провел с ней ночь. И вот я спал с ней и поистине нашел ее совершенной.
Я провел с ней три дня и три ночи, и я ел и пил и делал то, что должен был делать, а утром четвертого дня старик призвал меня и сказал:
— Готов ли ты теперь исполнить работу, за которую я тебе заплатил и на которую ты заранее согласился?
Я объявил ему, что готов расплачиваться работой, хотя не имею понятия, в чем состоит она.
Тогда старый еврей приказал своим невольникам оседлать и привести двух мулов; и невольники привели двух взнузданных мулов. Он сел на одного, а я сел на другого, и он велел мне следовать за собой. Мы поехали очень скоро, и мы ехали так до полудня, и приехали мы к подножию высокой отвесной горы, и на склоне ее не было видно ни одной тропинки, по которой мог бы пробраться человек или пройти какое-нибудь верховое животное. Тогда мы слезли с мулов, а старый еврей протянул мне нож и сказал:
— Всади его в живот твоего мула. Теперь настало время работать.
Я послушался и всадил нож в живот мула, который тут же околел.
Потом по приказанию еврея я ободрал шкуру с мула и очистил ее.
Тогда он сказал мне:
— Теперь ты должен растянуться на этой шкуре, чтобы я мог зашить тебя внутри ее, как в мешке.
И я точно так же повиновался и растянулся на шкуре, и старик старательно зашил меня в ней, потом он сказал мне:
— Слушай хорошенько то, что я скажу. Большая птица бросится сейчас на тебя, поднимет тебя и отнесет в свое гнездо на вершине этой крутой горы. Берегись пошевелиться, когда почувствуешь себя приподнятым на воздух, потому что птица может выпустить тебя из лап своих и при падении ты расшибешься о землю; но когда она отнесет тебя на гору, разрежь шкуру ножом, который я дал тебе, и выходи из мешка. Птица испугается и выпустит тебя. Тогда ты начнешь собирать драгоценные камни, которыми усеяна вершина этой горы, и будешь бросать их мне. Закончив это, ты сойдешь и последуешь за мной.
И вот едва старый еврей закончил говорить, как я почувствовал, что поднимаюсь в воздух; по прошествии нескольких мгновений меня снова опустили на землю. Тогда я прорезал своим ножом мешок и высунул голову. Этот вид испугал чудовищную птицу, и она улетела как стрела. Тогда я стал собирать рубины, изумруды и драгоценные камни, которые покрывали землю, и бросать их старому еврею. Но когда я захотел слезть, я заметил, что нет тропинки, по которой могла бы ступать нога, и я увидал, что старый еврей, собрав свои камни, сел на осла и быстро удалился, скоро исчезнув из вида.
Тогда в беспредельном отчаянии я стал роптать на судьбу свою и решил искать, в какую сторону мне лучше направиться. Я кончил тем, что пошел прямо, положившись на судьбу, и я блуждал таким образом в продолжение двух месяцев, пока не очутился в конце цепи гор, у входа в великолепную долину, где ручьи, деревья и цветы прославляли Создателя среди щебетания птиц. Там я увидел огромный дворец, который поднимался высоко к небесам; и я направился к нему. Когда я подошел к двери, то заметил сидевшего на лавке старца, лицо которого было окружено сиянием. Он держал в руке рубиновый скипетр, а на голове у него была бриллиантовая корона. Я поклонился ему, и он с благосклонностью ответил мне на поклон, потом он сказал: