При этих словах я горячо поблагодарил почтенного начальника птиц и поспешил спрятаться за деревья, между тем как он удалился в свою залу, чтобы принимать своих подданных.
Мне пришлось ждать довольно долго их появления. Наконец я услыхал шум от взмахов крыльев и раздававшийся с высоты смех; и я увидел, как три голубки опустились на край бассейна и стали оглядываться направо и налево, чтобы увериться, что никто не наблюдает за ними. Потом та, которая говорила со мной, обратилась к двум другим и сказала:
— Не думаете ли вы, о сестры, что кто-нибудь спрятался в саду? Что стало с тем молодым человеком, которого мы видели?
Но сестры ее сказали ей:
— О Шамс, не предавайся излишнему беспокойству и спеши делать то, что делаем мы!
И все трое сняли тогда с себя оперение и, белые и нагие, как самородное серебро, погрузились в воду, чтобы предаться тысяче резвых игр. И мне казалось, что я вижу три луны, отражающиеся в воде.
Я подождал, пока они не доплыли до середины бассейна, и я вскочил тогда на обе ноги и бросился со скоростью молнии и завладел одеянием молодой девушки, которую я полюбил. И ответом на это похищение было три крика ужаса, и я увидел, как молодые девушки были сконфужены тем, что их застали в забавах их, и как они погрузились в воду совсем, выставив только головы поверх воды, и как они бросали на меня горестные взгляды.
Но тогда я, уверенный, что на этот раз они в моих руках, начал смеяться и отступать от берега, потрясая одеянием из перьев с победоносным видом.
При виде этого молодая девушка, которая говорила со мной в первый раз и имя которой было Шамс, сказала мне:
— Как смеешь ты, о юноша, овладевать тем, что тебе не принадлежит?
Я ответил:
— О голубка моя, выйди из бассейна для беседы со мною!
Она сказала:
— Я охотно стану беседовать с тобой, о прекрасный юноша, но я вся нагая, и я не могу в таком виде выйти из бассейна. Отдай мне мое одеяние, и я обещаю тебе выйти из воды и беседовать с тобой; я даже позволю тебе ласкать меня и целовать, сколько тебе захочется!
Я сказал:
— О свет очей моих, о госпожа моя, о владычица красоты, о плод моего сердца! Если я отдам тебе твое одеяние, то сам же и стану причиной смерти твоей. Я не могу этого сделать, во всяком случае, не могу сделать раньше прихода моего друга-шейха, начальника птиц.
Она сказала мне:
— Раз ты взял покров мой, то тогда отойди немного и поверни голову в другую сторону, чтобы я могла выйти из бассейна, а сестры могли бы одеться; и тогда они одолжат мне несколько своих перьев, чтобы я могла прикрыть самое существенное.
Я сказал:
— Да, я могу это сделать.
И я удалился и встал позади рубинового трона.
Тогда обе старшие сестры вышли первыми и быстро укрылись своими одеяниями; затем они выщипали несколько перьев, наиболее опушенных, и сделали из них что-то вроде маленького передника; потом они помогли своей младшей сестре выйти из воды, опоясали самое существенное этим передником и закричали мне:
— Теперь ты можешь подойти!
И я побежал к этим газелям, бросился к ногам милой Шамс и стал целовать ее ноги, причем крепко держал ее одеяние из боязни, чтобы она не взяла его и не улетела. Тогда она подняла меня и начала говорить мне тысячу милых слов и оказывать мне тысячу ласк, желая побудить меня отдать ей ее одеяние; но я остерегся уступить ее желанию, и мне удалось увлечь ее на рубиновый трон, где я уселся, посадив ее к себе на колени.
Тогда она увидала, что не может вырваться от меня, и она решилась наконец удовлетворить мои желания: она охватила мою шею руками и отвечала поцелуем на поцелуй и ласкою на ласку, между тем как сестры улыбались нам, оглядываясь по сторонам, чтобы видеть, не идет ли кто.
В это время шейх, мой покровитель, отворил дверь и вошел.
Тогда мы поднялись в честь его и пошли ему навстречу, чтобы принять его; и мы поцеловали ему почтительно руки. Он попросил нас сесть и, обращаясь к милой Шамс, сказал:
— Я восхищен, о дочь моя, что ты выбрала себе этого молодого человека, который любит тебя до безумия. Знай же, что он действительно высокого происхождения. Его отец — царь Тигмос, владыка Афганистана. И ты хорошо сделаешь, если согласишься на этот союз и если уговоришь также царя Насра, твоего отца, дать тебе свое согласие.
Она ответила:
— Слушаю и повинуюсь!
Тогда шейх сказал ей:
— Если ты действительно принимаешь этот союз, то дай мне клятву в этом и обещай быть верной твоему супругу и никогда не покидать его.