Халиф Гарун аль-Рашид был до крайности поражен таким умом и такими познаниями и приказал ученому отдать плащ отроковице. Передав ей плащ, он поднял правую руку и засвидетельствовал перед всеми присутствующими, что отроковица превосходит его самого своими знаниями и что она чудо века.
Тогда халиф спросил Симпатию:
— Умеешь ли ты играть на струнных инструментах и петь под их аккомпанемент?
Она ответила:
— Да, разумеется!
И тотчас же приказал халиф принести лютню в футляре, обтянутом красным атласом, украшенном кистью из желтого шелка и застегнутом на золотую застежку. Симпатия вынула лютню из футляра и увидела внутри следующие стихи, выгравированные вокруг цветистыми и переплетающимися буквами:
Она прижала к себе лютню, наклонилась над нею, как мать над грудным младенцем, взяла несколько разнообразных аккордов и среди всеобщего восхищения запела голосом, отзывавшимся во всех сердцах и исторгающим слезы умиление из глаз. Когда она закончила, халиф встал и воскликнул:
— Да увеличит в тебе дары Свои Аллах и да будет милость Его над теми, кто обучал тебя, и над теми, кто дал тебе жизнь!
И тут же велел он отсчитать десять тысяч динариев золотом для Абу Хассана и сказал Симпатии:
— Скажи мне, о дивная девушка, желаешь ли ты вступить в мой гарем и иметь отдельный дворец и двор или же возвратиться к этому молодому человеку, прежнему господину твоему?
Услышав эти слова, Симпатия поцеловала землю между рук халифа…
На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Затем Симпатия поцеловала землю между рук халифа и ответила:
— Да ниспошлет Аллах милости Свои на господина нашего халифа! Но раба его желает вернуться в дом прежнего хозяина своего.
Халиф нисколько не обиделся такому предпочтению, тотчас же согласился на ее просьбу, велел выдать ей в качестве подарка еще пять тысяч динариев и сказал ей:
— Желаю, чтобы ты была так же сведуща в искусстве любви, как сведуща в умственных познаниях!
Затем он пожелал увенчать свою щедрость назначением Абу Хассана на высокую придворную должность и приблизил его к себе наряду со своими любимцами.
Заседание было закончено.
Тогда Симпатия, нагруженная плащами ученых, и Абу Хассан, нагруженный мешками с золотыми динариями, вышли из залы в сопровождении всех присутствовавших на собрании, которые, изумляясь всему виденному и слышанному, поднимали руки и восклицали:
— Где еще в мире найдется щедрость, равная щедрости потомков Аббаса?!
— Таковы, о царь благословенный, — продолжала Шахерезада, — слова мудрой Симпатии, сказанные ею среди собрания ученых и которые, будучи переданы в летописях того царствования, служат с тех пор поучением для каждой мусульманки.
Потом Шахерезада, заметив, что царь Шахрияр уже насупил брови и задумался с не предвещавшим ничего доброго видом, поспешила приступить к рассказу о приключениях поэта Абу Нуваса, между тем как задремавшая маленькая Доньязада при имени Абу Нувас внезапно проснулась и, широко раскрыв глаза, приготовилась слушать с величайшим вниманием.
РАССКАЗ О ПРИКЛЮЧЕНИЯХ ПОЭТА АБУ НУВАСА
Рассказывают — но Аллах знает все лучше нас, — что в одну ночь среди других ночей халиф Гарун аль-Рашид, страдая бессонницей и сильно озабоченный, вышел один из дворца и отправился на прогулку в сторону своих садов, чтобы немного развлечься. Таким образом он дошел до павильона, дверь которого была раскрыта, а на пороге, поперек его, спал черный евнух. Перешагнув через невольника, он проник в единственную залу этой постройки и увидел прежде всего кровать с опущенными занавесами, освещенную двумя большими факелами, поставленными по правую и по левую сторону. Около кровати стоял столик, а на нем — поднос и кувшин с вином, покрытый опрокинутой чашкой. Халиф удивился, найдя в этом павильоне вещи, о которых он и не подозревал, и, подойдя к кровати, приподнял занавес и, увидев спящую красавицу, остолбенел от восхищения. То была молодая невольница, прекрасная, как полная луна, единственным покровом для которой служили ее распущенные волосы.