— Клянусь Аллахом! С сегодняшнего дня назначу тебя на высокую должность. Отныне ты будешь начальником всех багдадских сводней.
Абу Нувас стал зубоскалить по этому поводу и тотчас же ответил:
— В таком случае, о повелитель правоверных, я в твоем распоряжении. Не имеешь ли ты надобности в моих услугах и в настоящую минуту?
При этих словах халиф воспылал страшным гневом и закричал евнуху, чтобы тот немедленно позвал палача — меченосца Масрура.
Несколько минут спустя явился Масрур, и халиф приказал ему раздеть Абу Нуваса…
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
она сказала:
Он приказал Масруру раздеть Абу Нуваса, привязать ему к спине вьючное седло, взнуздать его, воткнуть ему в зад палку и водить его перед всеми павильонами, где жили фаворитки и прочие невольницы, на посмешище всем обывателям дворца, а потом привести его к городским воротам, при всем багдадском народе обезглавить и принести голову его халифу на подносе.
И Масрур отвечал:
— Слушаю и повинуюсь! — и тотчас же принялся исполнять волю халифа.
Он увел Абу Нуваса, решившего, что все старания смягчить гнев халифа будут напрасны, и, приведя его в предписанный вид, стал водить его перед дворцовыми флигелями, число которых равнялось числу дней в году.
Но дело в том, что Абу Нувас, пользовавшийся во дворце большой славой за свои шутки, не замедлил возбудить сочувствие во всех женщинах, которые для лучшего выражения своей жалости принялись поочередно осыпать его золотом, драгоценностями и наконец собрались толпой и шли за ним, утешая его добрым словом. В это самое время визирь Джафар аль-Бармаки проходил по тому месту, направляясь во дворец по какому-то важному делу. Увидев, что Абу Нувас то плачет, то горько жалуется, он подошел к нему и сказал:
— Это ты, Абу Нувас? Какое же преступление ты совершил, что тебя так наказывают?
Тот же отвечал:
— Клянусь Аллахом! Я не совершил и тени преступления! Я просто произносил некоторые из лучших моих стихов перед халифом, и он из благодарности наделил меня своей лучшей одеждой.
Халиф, как раз в эту минуту стоявший за дверями одного из флигелей, услышал ответ Абу Нуваса и не мог удержаться от смеха.
И он помиловал Абу Нуваса, подарил ему почетное платье, большую сумму денег и по-прежнему продолжал звать его к себе, когда был не в духе.
Когда Шахерезада закончила рассказ о приключениях стихотворца Абу Нуваса, маленькая Доньязада, притаившаяся на ковре и смеявшаяся украдкой, подбежала к сестре и сказала:
— Клянусь Аллахом! Сестра Шахерезада, как занимателен этот рассказ и как забавен был этот Абу Нувас, наряженный ослом! Расскажи еще что-нибудь о нем!
Но царь Шахрияр закричал:
— Мне совсем не нравится этот Абу Нувас. Если ты хочешь, чтобы тебе сейчас же отрубили голову, то можешь продолжать рассказ о его приключениях. Если же нет, то поспеши рассказать мне о каком-нибудь путешествии; с той поры, как я предпринял путешествие в далекие края с братом моим Шахземаном, царем Самарканда, после происшествия с проклятой женой моей, которой я велел отрубить голову, я пристрастился ко всему, что касается назидательных путешествий. Если ты знаешь действительно занимательный рассказ, то поспеши рассказывать, потому что в нынешнюю ночь бессонница мучит меня как никогда!
При этих словах царя Шахрияра словоохотливая Шахерезада воскликнула:
— Именно такие рассказы о путешествиях я и знаю, и они самые удивительные и самые занимательные из всех мною переданных! Ты сам увидишь это, о царь благословенный; ни в одной книге нет рассказа, который может сравниться с рассказом о Синдбаде-мореходе! И вот его-то я и расскажу тебе, о царь благословенный, если ты позволишь мне это!
И Шахерезада тотчас же принялась за дело:
РАССКАЗ О СИНДБАДЕ-МОРЕХОДЕ
РАССКАЗ О СИНДБАДЕ-МОРЕХОДЕ
Во времена халифа Гаруна аль-Рашида жил в Багдаде человек, которого звали Синдбадом-носильщиком. Это был человек бедный и зарабатывавший себе хлеб ношением тяжестей на голове.
Однажды пришлось ему нести очень тяжелую ношу, и как раз в этот день стояла чрезвычайно жаркая погода, поэтому носильщик очень устал и сильно вспотел. Жара стала невыносимой, когда носильщик проходил мимо дома, который, вероятно, принадлежал какому-нибудь богатому купцу, судя по тому, что земля вокруг него была чисто выметена и полита розовой водой. Здесь задувал приятнейший ветерок, а у дверей стояла широкая скамья. Желая отдохнуть и подышать свежим воздухом, носильщик Синдбад положил свою ношу на эту скамью и сейчас же почувствовал, что ветерок дует из дверей и вместе с тем несется оттуда приятный запах; он с наслаждением уселся на край скамьи. И вдруг он услышал звуки различных инструментов и лютней, сопровождавших пение дивных голосов, которые пели на непонятном языке; и различил он также голоса певчих птиц, чарующе славивших Аллаха; между прочими узнал он голоса горлиц, соловьев, дроздов, голубей с кольцом вокруг шеи и прирученных куропаток. Тогда он восхитился в душе своей, чувствуя огромное удовольствие, заглянул в дверь и увидел в глубине обширный сад, где толпились молодые слуги, невольники и люди всякого звания; и были там вещи, которые можно видеть лишь у царей и султанов.