она сказала:
И при виде всего этого носильщик Синдбад остолбенел от удивления и сказал себе: «Клянусь Аллахом! Это жилище, верно, дворец каких-нибудь могущественных джиннов или местопребывание великого царя или султана». Потом он поспешил исполнить все, чего требовала вежливость и умение вести себя в подобной обстановке: пожелал мира всем присутствующим, высказал им и другие пожелания; поцеловал землю между их рук и затем стал, опустив голову, почтительно и скромно.
Тогда хозяин дома подозвал его к себе и пригласил сесть рядом; он поздоровался с ним очень любезно, угощал всем, что было лучшего, самого тонкого и всего искуснее приготовленного из всех блюд, которыми были заставлены подносы. И Синдбад-носильщик не преминул сделать честь угощению, однако прежде всего он произнес молитву. И ел он досыта, потом благодарил Аллаха словами: «Да будут воздаваемы хвалы Ему во всякое время!»
После этого он омыл руки свои и поблагодарил всех гостей за их приветливость.
Только тогда хозяин по обычаю, не позволяющему расспрашивать гостя прежде, чем его не накормят и не напоят, сказал носильщику:
— Мир тебе! Не стесняйся, будь как дома! Да будет благословен день твой! Но, о гость мой, не скажешь ли ты, как зовут тебя и чем ты занимаешься?
Гость отвечал:
— О господин мой, зовут меня Синдбадом-носильщиком, а занятие мое состоит в том, что за плату я ношу на голове тяжести.
Хозяин дома улыбнулся и сказал ему:
— Знай, о носильщик, что имя мое такое же, как у тебя, ибо зовут меня Синдбад-мореход. — Потом он продолжал: — Знай также, о носильщик, что я пригласил тебя сюда для того, чтобы ты повторил прекрасные стихи, которые ты пел, сидя на скамье у дверей дома моего.
При этих словах носильщик сильно смутился и сказал:
— Клянусь Аллахом! Не осуждай меня слишком строго за мой необдуманный поступок; работа, утомление и нужда, ничего не оставляющая в руке работника, учат человека невежливости, глупости и дерзости.
Но Синдбад-мореход сказал Синдбаду-носильщику:
— Не стыдись того, что пел ты, и вообще не стесняйся, так как отныне ты брат мне. Но прошу, поспеши пропеть те стихи, которые я слышал и которые так очаровали меня!
Тогда носильщик пропел стихи, восхитившие Синдбада-морехода.
Когда же носильщик закончил, Синдбад-мореход обратился к Синдбаду-носильщику и сказал ему:
— О носильщик, знай, что и в моей судьбе много было удивительного, и я хочу рассказать тебе о моей жизни. Я расскажу тебе все мои приключения и все испытания, постигшие меня, прежде чем я достиг такого благополучия и стал жить в этом дворце. И ты увидишь тогда, ценой каких ужасных и страшных трудов, ценой каких бедствий, мучений и несчастий я приобрел богатства, среди которых ты видишь меня живущим в старости.
Тебе, конечно, неизвестны совершенные мною семь путешествий и то, что каждое из них так изумительно, что при одной мысли о нем столбенеешь, застываешь от изумления. Но все, что я расскажу тебе и всем моим почтенным гостям, в конце концов, случилось со мною только потому, что так предопределено было судьбой и что всего предустановленного нельзя предотвратить или избежать.
ПЕРВЫЙ РАССКАЗ СИНДБАДА-МОРЕХОДА, ПЕРВОЕ ЕГО ПУТЕШЕСТВИЕ
Знайте, о вы, знатнейшие господа, и ты, почтенный носильщик, носящий одно имя со мной, Синдбад, что отец мой был богатейшим купцом. У него было несметное богатство, которым он пользовался для раздачи щедрой милостыни бедным, но притом был настолько осмотрителен, что оставил мне, еще ребенку, богатое наследство после своей смерти, много имущества, земель и сёл.
Когда я стал взрослым, я ко всему этому приложил руку свою, и мне нравилось питаться необыкновенными яствами, пить необыкновенные напитки, посещать молодых людей, щеголять в чрезвычайно дорогих одеждах и угощать друзей и товарищей своих. Я был убежден, что все так и будет продолжаться всегда, к великому моему благополучию. И продолжал я жить так долгое время, до той поры, пока однажды не одумался, пришел в разум и увидел, что богатство мое прожито и положение изменилось. Тогда я очнулся от своего бездействия, и мною овладели страх и уныние перед тем, что старость придется проводить в нищете. Тогда же вспомнил я слова господина нашего Сулеймана ибн Дауда, которые любил повторять покойный отец мой: «Существует три вещи, предпочтительные трем другим: день смерти предпочтительнее дня рождения, живая собака лучше мертвого льва, и могила лучше бедности».
Подумав об этом, я решил действовать; собрал я то, что еще оставалось у меня из вещей и платья, продал немедленно с аукциона вместе с уцелевшим недвижимым имуществом и землей. Таким образом я собрал сумму в три тысячи драхм.