И прибавил он потом:
— А что касается мешка для еды, я научу тебя, как им пользоваться. Тебе стоит только погрузить в него руку и сказать: «О служитель этого мешка, заклинаю тебя свойством могучих магических имен, всевластных над тобою, принеси мне такую-то пищу!» — и сейчас же найдешь ты в глубине мешка все яства, какие пожелаешь, хотя бы ты пожелал ежедневно блюда тысячи разных цветов и разного вкуса.
Затем магрибинец вызвал одного из двух негров с одним из мулов, взял мешок с двумя отделениями, подобный мешку для еды, и наполнил одно отделение золотыми монетами и слитками, а другое — драгоценными украшениями и самоцветными камнями, навьючил им мула и, прикрыв мешком для еды, казавшимся совершенно пустым, сказал Джудару:
— Садись на мула! Негр пойдет впереди, будет показывать тебе дорогу и доведет до самого дома твоего в Каире. А когда приедешь, возьми оба мешка и возврати мула негру, который и приведет его ко мне.
И никому не доверяй нашей тайны! А теперь прощаюсь с тобою в Аллахе.
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
О, умоляю тебя, никому не доверяй нашей тайны! Теперь прощаюсь с тобою в Аллахе.
Джудар ответил:
— Да умножит Аллах твое благосостояние и твои благодеяния! Много благодарю тебя!
И сел он на мула, подложив под себя оба мешка, и пустился в путь, предшествуемый негром.
Мул послушно следовал за негром весь день и всю ночь; и на этот раз только в одни сутки совершили они путь из Магриба в Каир; на следующее же утро Джудар увидел перед собою стены Каира и въехал в город через Ворота победы. И подъехал он к своему дому, и увидел мать свою сидящей на пороге: она протягивала руку и просила милостыню, говоря:
— Подайте что-нибудь ради Аллаха!
И, увидав это, Джудар чуть не лишился рассудка, слез с мула и бросился в объятия матери, которая, узнав его, заплакала. И, захватив с собою мешки, поручив негру отвести мула к магрибинцу, так как мул был джиннией, а негр — джинном, он вошел в дом вместе с матерью.
И, введя мать в дом, он посадил ее на циновку и, огорченный тем, что она просила милостыню у прохожих, спросил:
— О мать моя, здоровы ли братья?
Она ответила:
— Они здоровы.
Он спросил:
— Почему же ты просила милостыню?
Она же сказала:
— О сын мой, потому что я голодаю.
А он сказал:
— Как же это? Перед отъездом я дал тебе сто динариев в первый день, сто динариев во второй день и тысячу в день отъезда!
Она ответила:
— О дитя мое, братья твои схитрили, выманили у меня деньги и затем прогнали меня. И чтобы не умереть с голоду, я должна была просить милостыню на улицах.
Он сказал ей:
— О мать моя, теперь не придется тебе страдать, так как я вернулся и буду с тобою. Не печалься же ни о чем. Вот мешок, наполненный золотом и драгоценностями. В доме нашем будет во всем изобилие.
Она ответила:
— О дитя мое, ты воистину родился благословенным и счастливым. Да дарует тебе Аллах Свои милости и умножит над тобой Свои благодеяния! Ступай, сын мой, ступай и принеси для нас обоих немного хлеба, потому что вчера я легла голодная, и сегодня еще ничего не ела.
И когда она сказала слово «хлеб», он улыбнулся и сказал:
— Мир тебе и изобилие, о мать моя! Тебе стоит только назвать блюдо, которое пожелаешь, и я дам его тебе тотчас же, не отправляясь на базар и не готовя его на кухне.
Она же сказала:
— О дитя мое, не вижу ничего такого при тебе. Ты привез с собою только два мешка, и один из них пустой.
А он в ответ:
— У меня все есть, и самое разнообразное.
Она сказала:
— Мне все равно, лишь бы было чем утолить голод.
Он сказал ей на это:
— Ты говоришь правду, в нужде довольствуешься малым. Но когда всего много, любишь выбирать и есть только лучшее и самое тонкое. Но у меня много всего, и тебе стоит только сделать выбор.
Она сказала:
— Если так, то я бы хотела поесть горячей лепешки и сыру.
Он ответил:
— О мать моя, это недостойно твоего звания.
Она же сказала:
— Ты лучше меня знаешь, что нужно. Поэтому и делай так, как считаешь приличным.