Гассан же ответил:
— Я не ифрит, а покровительствуемый тобою Гассан аль-Басри. И я пришел освободить тебя.
Сказав это, он снял шапку-невидимку; старуха увидела, узнала его и воскликнула:
— Ах, горе тебе, несчастный Гассан! Разве не знаешь, что царица уже пожалела, что не велела казнить тебя у себя на глазах и разослала повсюду рабов своих искать тебя, обещая гору золота тому, кто доставит тебя живым или мертвым. Не теряй же ни минуты и спасайся бегством!
Потом сообщила она Гассану о страшной казни, которую царица готовит сестре с согласия царя джиннов. Но Гассан отвечал:
— Аллах спасет ее и спасет нас всех от рук этой жестокой царевны! Взгляни на эту шапку! Она волшебная! Благодаря ей я могу ходить всюду, оставаясь невидимым.
А старуха воскликнула:
— Слава Аллаху, о Гассан, слава Оживляющему кости мертвецов и Пославшему тебе эту шапку для спасения нашего! Освободи меня поскорее, чтобы я могла показать тебе темницу, в которой заперта жена твоя!
И Гассан разрезал путы старухи, взял ее за руку и надел шапку-невидимку. И тотчас же стали они оба невидимыми. И старуха привела его в темницу, где лежала супруга его Сияние, привязанная волосами к лестнице и ежеминутно ожидавшая смерти в страшных мучениях. И услышал он, что она вполголоса читает такие стихи:
И, увидав возлюбленную свою Сияние и услышав ее голос, Гассан забыл о том, что не хотел волновать ее внезапным появлением своим, сорвал с головы шапку, бросился к ней и обвил ее руками своими.
И она узнала его и лишилась чувств в его объятиях. И при помощи старухи Гассан разрезал путы, осторожно привел в чувство Сияние, посадил ее к себе на колени и стал обвевать лицо ее рукой своей. Она открыла глаза и со слезами на щеках спросила его:
— Не сошел ли ты с неба или не вышел ли из-под земли, о супруг мой?! Увы, увы! Что можем сделать мы против судьбы?! Что предначертано, то должно совершиться! Беги отсюда, пока не нашли тебя, предоставь меня участи моей и возвращайся, откуда пришел, чтобы не имела я огорчения видеть и тебя жертвой жестокосердия сестры моей!
Но Гассан ответил:
— О возлюбленная моя, о свет очей моих, я пришел освободить тебя и увести в Багдад, подальше от этой жестокой страны!
Она же воскликнула:
— Ах, Гассан, какую еще неосторожность ты хочешь совершить? Молю тебя, уходи и не прибавляй к моим мучениям еще и своих.
Но Гассан отвечал:
— О Сияние, о душа моя, знай, что я выйду из этого дворца только с тобой и нашей покровительницей, вот этой доброй женщиной. А если ты хочешь знать, каким способом я это сделаю, то покажу тебе эту шапку.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Сияние, о душа моя, знай, что я выйду из этого дворца только с тобой и нашей покровительницей, вот этой доброй женщиной. А если ты хочешь знать, каким способом я это сделаю, то покажу тебе эту шапку. И показал ей Гассан волшебную шапку, надел ее при ней и внезапно исчез, а потом, явившись снова, рассказал, каким образом Аллах бросил ее на его пути, чтобы она была способом их избавления.
И Сияние со слезами радости и раскаяния сказала Гассану:
— Ах, все наши муки случились по моей вине, потому что я покинула наше жилище в Багдаде без твоего позволения. О возлюбленный господин мой, молю тебя, пощади меня и избавь меня от заслуженных мной упреков, потому что теперь я поняла, что жена должна уметь ценить мужа своего! Прости вину мою! Молю о прощении и Аллаха, и тебя! И будь снисходителен ко мне, так как душа моя не в силах была противостоять волнению, охватившему ее при виде плаща из перьев!
Гассан же ответил:
— Клянусь Аллахом, о Сияние, я один, оставивший тебя одну в Багдаде, виновен. А надо было каждый раз увозить тебя с собой. Но на будущее можешь быть спокойна, так я и буду делать.
И, произнеся эти слова, он посадил ее к себе на спину, взял за руку старуху и надел шапку. И все трое стали невидимыми. И вышли они из дворца и направились к седьмому острову, где были спрятаны их дети, Нассер и Мансур.