А когда наступила
она сказала:
Тут царь развеселился, расцвел и воскликнул:
— Будь желанным гостем в моем городе, о сын честных людей!
И собственноручно надел на него царь бесподобную почетную одежду и сказал ему:
— Все, чего бы ни захотел ты, будет дано тебе, и даже более того. Но поспеши выстроить хаммам, так как я нетерпеливо желаю видеть его и насладиться им.
И подарил он ему великолепного коня, двух мальчиков-негров, четырех девушек и роскошный дом. И был царь по отношению к нему еще более щедрым, нежели по отношению к красильщику, и предоставил в его распоряжение лучших из своих зодчих, говоря им:
— Вы должны построить хаммам на том месте, которое он сам выберет.
И увел Абу Сир зодчих, и, обойдя весь город, нашли они подходящее место, и там велел он им строить хаммам. И по его указаниям построили зодчие хаммам, подобного которому не было нигде в мире, и украсили они его замысловатыми рисунками, и разноцветным мрамором, и необыкновенными украшениями, пленявшими и восхищавшими взоры. И все это было сделано по совету и указанию Абу Сира. И когда здание было готово, он велел выложить центральный водоем прозрачным алебастром, а два другие — драгоценным мрамором. Потом пришел он к царю и сказал ему:
— Хаммам готов, но нужны еще некоторые вещи.
Царь отпустил ему тысячу динаров, на которые он и купил все необходимое: льняные и шелковые полотенца, дорогие благовония, эссенции, ладан и прочее. И каждую вещь поставил он на свое место и позаботился, чтобы всего было вдоволь. Затем попросил он царя дать ему в помощники десять сильных людей; царь сейчас же дал ему двадцать стройных и прекрасных, как луны, юношей, которых Абу Сир поспешил научить растиранию и мытью; он сперва растирал и мыл их сам, а затем заставлял и их проделывать то же самое над ним. И когда они вполне освоились с этим искусством, он назначил наконец день открытия хаммама и известил царя.
В этот день Абу Сир велел истопить хаммам, согреть воду бассейнов, раскурить ладан и другие благовония и пустил фонтаны, вода в которых струилась так мелодично, что всякая другая музыка показалась бы неприятным шумом, а что касается большого фонтана в центральном водоеме, то он был несравненным чудом, которое должно было привести в восторг всех. И повсюду была чистота и свежесть, и все помещения хаммама могли поспорить с белизною лилий и жасминов.
Поэтому, когда царь с визирями и эмирами своими вошел в главный вход хаммама, глаза, и обоняние, и слух его были приятно поражены прелестным убранством, благоуханием и журчащей музыкой фонтанов. Восхищенный и изумленный, он спросил:
— Что же это такое?
Абу Сир ответил:
— Это хаммам. Но это только вход.
И ввел он царя в первую залу, потом на помост, где раздел его и обернул с головы до ног полотенцами, надел ему на ноги высокие деревянные башмаки, ввел во вторую залу, где подверг его обильному парению. Тогда вместе с юношами стал он растирать его волосяными перчатками и очистил поры тела его от всей накопившейся в них грязи, которая выходила длинными волокнами; и показывал он их царю, который чрезвычайно удивился. Потом вымыл он его, густо намылив мылом, окатил водой и ввел в мраморный бассейн, наполненный водой, надушенной розовой эссенцией. Здесь он оставил его побыть некоторое время, потом вывел, чтобы обмыть ему голову розовой водой и драгоценными эссенциями. Затем выкрасил ему ногти на пальцах рук и ног, и стали они цвета небесной зари. И во время всех этих действий алоэ и нард курились вокруг них и проникали в них своими сладостными ароматами.
Когда все это было закончено, царь почувствовал себя легким, как птичка, и стал дышать всеми веерами своего сердца; тело его стало таким гладким и упругим, что, если притронуться к нему рукою, оно издавало гармонический звук. Но каково же было его наслаждение, когда юноши стали растирать ему тело так нежно и ритмично, что ему казалось, что он превратился в лютню или гитару! И почувствовал он, что становится необычайно сильным, так что едва не зарычал по-львиному.
И воскликнул царь:
— Клянусь Аллахом! Никогда в жизни не чувствовал я себя таким сильным! Так это хаммам, мастер-цирюльник?
Абу Сир ответил:
— Он самый, о царь времен!
Царь сказал:
— Клянусь головой! Город мой стал городом лишь с тех пор, как был построен этот хаммам!
И когда, обсохнув под пропитанными мускусом полотенцами, царь снова взошел на помост, чтобы напиться ледяного шербета, он спросил Абу Сира…