И повернулся он к стене, чтобы снова заснуть. И так как он лежал неподвижно, Джафар подошел к нему еще раз и сказал ему:
— О эмир правоверных, позволь рабу твоему выразить удивление по тому поводу, что господин его нарушает обыкновение свое и не встает на утреннюю молитву!
И по знаку Джафара музыкантши тотчас же заиграли на арфах, лютнях и гитарах, и раздался стройный хор певиц. Абул Гассан повернулся к певицам и сказал себе вслух:
— С каких это пор, йа Абул Гассан, спящие слышат то, что ты слышишь, и видят то, что ты видишь?
И сел он на постели, очарованный и в величайшем изумлении, но продолжая сомневаться в действительности всего происходящего. И сложил он руки трубкой перед глазами, чтобы лучше видеть и отдавать себе отчет в своих впечатлениях, и сказал себе: «О Аллах! Не странно ли это? Не изумительно ли? Где же ты, о Абул Гассан, сын своей матери? Грезишь ты или нет? С каких же пор ты сделался халифом? С каких пор у тебя этот дворец, эта постель, эти вельможи, евнухи, прелестные женщины, музыкантши, очаровательные певицы и все это?»
Но в эту минуту концерт прекратился, меченосец Масрур приблизился к постели, троекратно поцеловал землю и, поднявшись, сказал Абул Гассану:
— О эмир правоверных, позволь последнему из рабов твоих сказать тебе, что час утренней молитвы уже прошел и что время идти в диван заниматься делами царства!
Приходивший все в большее изумление Абул Гассан не знал, на что решиться, и наконец, бросив свирепый взгляд на Масрура, гневно спросил его:
— Кто ты такой? И кто я?
Масрур почтительно ответил:
— Ты господин наш, эмир правоверных, халиф Гарун аль-Рашид, пятый из племени Бани Аббас, потомок дяди пророка (мир и молитва над ним!). А говорящий с тобою — раб, бедный, презренный, ничего не значащий Масрур, почтённый великой обязанностью носить меч воли нашего господина.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что брезжит утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
О ты господин наш, эмир правоверных, халиф Гарун аль-Рашид, пятый из племени Бани Аббас, потомок дяди пророка (мир и молитва над ним!). А говорящий с тобою — раб, бедный, презренный, ничего не значащий Масрур, почтённый великой обязанностью носить меч воли нашего господина.
Услышав такие слова Масрура, Абул Гассан закричал ему:
— Ты лжешь, сын тысячи рогоносцев!
Но Масрур, нисколько не смутившись, ответил:
— О господин мой, конечно, если бы кто-нибудь другой услышал такие слова из уст халифа, он бы умер от огорчения. Но я, старый раб твой, столько лет прослуживший тебе и живущий под сенью твоих благодеяний и твоей доброты, я знаю, что наместник пророка говорит так со мною лишь для того, чтобы испытать мою верность! Умоляю же тебя, о господин мой, не продолжай этого испытания! Или же, если в эту ночь дурной сон смутил твой покой, прогони его и успокой трепещущего раба твоего!
Выслушав эту речь, Абул Гассан не выдержал и, разразившись громким хохотом, упал на подушки, завернулся в одеяло и корчился так, что ноги закидывались у него за голову. А за занавесом Гарун аль-Рашид надувал щеки, чтобы заглушить встряхивающий его смех.
Абул Гассан хохотал целый час, не меняя положения, потом немного успокоился и, сев на постели, знаком подозвал к себе маленького негра-невольника и спросил его:
— Скажи, узнаёшь ты меня? И можешь сказать, кто я?
Негритенок скромно опустил глаза и почтительно и ответил:
— Ты господин наш, эмир правоверных Гарун аль-Рашид, халиф пророка (да будет он благословен!) и земной наместник Господина земли и неба.
Но Абул Гассан закричал ему:
— Ты лжешь, черномазый, о сын тысячи сводников!
Тогда повернулся он к одной из молодых невольниц и, подозвав ее к себе рукой, протянул ей палец, говоря:
— Укуси этот палец! И я увижу: сплю я или нет!
И девушка, знавшая, что халиф видит и слышит все, сказала себе: «Вот мне случай показать эмиру, что я могу сделать для его развлечения».
И, стиснув зубы изо всей силы, она прокусила палец до кости. И Абул Гассан, закричав от боли, воскликнул:
— Ай! Ах! Теперь вижу, что не сплю! Да, конечно, это наяву!
И спросил он у девушки:
— Можешь ли сказать, что узнаёшь меня и что я тот, за кого меня здесь выдают?
И невольница ответила, вытянув руку вперед:
— Имя Аллаха на халифе и вокруг него! Ты господин мой, эмир правоверных Гарун аль-Рашид, наместник Аллаха!
При этих словах Абул Гассан воскликнул:
— Ну вот, в одну ночь ты сделался наместником Аллаха, о Абул Гассан, о сын своей матери! — Потом, подумав, он закричал девушке: — Ты лжешь, тряпка! Разве я не знаю, кто я такой?