— Да хранит Аллах жизнь нашего славного султана и да сохранит Он тебя для ожидающего тебя счастья, о сын мой Аладдин!
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что приближается утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И да хранит Аллах жизнь нашего славного султана и да сохранит Он тебя для ожидающего тебя счастья, о сын мой Аладдин!
И, услышав то, что только возвестила мать, Аладдин затрясся от радости и удовольствия и воскликнул:
— О мать моя, слава Аллаху, посылающему милости Свои в дом наш и дарующему тебе в невестки царевну, дочь величайшего из царских домов!
И поцеловал он у матери своей руку и много благодарил ее за все понесенные ею ради этого щекотливого дела труды. А мать нежно поцеловала его, пожелала ему всякого рода благополучия и заплакала при мысли о том, что мужа ее, портного, отца Аладдина, нет более в живых и что не увидит он счастья и дивной судьбы сына, прежнего негодника и сорванца.
И с этого дня с крайним нетерпением стали они считать часы, отделявшие их от счастья, которого ожидали, когда минет три месяца. И не переставали они говорить о своих планах, о празднествах и щедрых милостях, которыми осыплют бедняков, вспоминая, что еще так недавно сами жили в нищете, и думая, что в глазах Раздавателя щедрот самая большая заслуга заключается в щедрости.
Таким образом прошло два месяца. Мать Аладдина, выходившая ежедневно для покупок по случаю предстоящей свадьбы, отправилась однажды утром на базар и, заходя в лавки и лавочки, закупая множество вещей, заметила нечто, на что сперва, придя на базар, не обратила внимания. Она увидела, что все лавки украшены зеленью, фонариками и разноцветными полосками, тянувшимися с одного конца улицы до другого, и что все торговцы, покупатели, все находившиеся на базаре люди, как богатые, так и бедные, чему-то шумно радуются, и что все улицы переполнены придворными в богатых, праздничных, парчовых одеждах, и что едут они на великолепно убранных лошадях, и что повсюду необычайное оживление. Поэтому поспешила она спросить у торговца растительным маслом, у которого делала покупки, какой такой праздник справляет вся эта веселая толпа и что значат все эти приготовления. А торговец маслом чрезвычайно обиделся, услышав вопрос ее, покосился на нее и ответил:
— Клянусь Аллахом, можно подумать, что ты насмехаешься! Или, может быть, ты чужеземка и потому не знаешь, что дочь султана, царевна Бадрульбудур, выходит замуж за сына великого визиря? А теперь тот час, когда она выходит из хаммама. А все эти роскошно одетые в раззолоченные одежды всадники — стража, сопровождающая ее во дворец.
Когда мать Аладдина услышала эти слова торговца растительным маслом, она уже ничего не хотела более слушать и, обезумев от огорчения, побежала по базару, забыв покупки свои у купцов, и прибежала она домой, задыхаясь, и бросилась на диван, где и пролежала некоторое время, будучи не в силах вымолвить ни одного слова. А когда смогла наконец заговорить, сказала поспешившему подойти к ней Аладдину:
— Ах, дитя мое, судьба развернула перед тобою страницу бедствий в книге своей! И вот все пропало, и счастье, к которому ты шел, рассеялось раньше, нежели осуществилось!
Аладдин, встревоженный состоянием, в котором видел мать свою, а также ее словами, спросил:
— Что же случилось, о мать моя, какое несчастье? Говори скорее!
Она же сказала:
— Увы, сын мой, султан забыл о данном нам обещании! И именно сегодня выдает он дочь свою Бадрульбудур за сына великого визиря, человека со зловещим лицом, бедового, которого я так боялась! И весь город украшен по случаю свадьбы, как в дни больших праздников!
Услыхав это известие, Аладдин почувствовал, что вся кровь прилила к голове его и лихорадочно забилась в ушах. И стоял он с минуту в недоумении, как одурелый, и казалось, что он сейчас упадет и сразу умрет. Но он скоро овладел собой, вспомнив о волшебной лампе, которою обладал и которая была ему теперь более, чем когда-либо, необходима. И обернулся он к матери своей и сказал ей совершенно спокойным голосом:
— Клянусь твоею жизнью, о мать моя, я уверен, что сын визиря не будет наслаждаться сегодня ночью всем, что отнимает у меня! Не бойся же, вставай и приготовь нам поесть. А потом с помощью Всевышнего мы увидим, что нам делать!
Мать Аладдина встала и приготовила еду, которую Аладдин поел с большим аппетитом, а затем тотчас же удалился в свою комнату, говоря:
— Я желаю остаться один, и чтобы мне не мешали!
И запер он дверь свою на ключ и достал волшебную лампу из того места, куда он ее спрятал. И взял он ее и потер в том месте, которое было ему известно. И в тот же миг джинн — слуга лампы — явился перед ним и сказал: