И дух ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
И он исчез, но минуту спустя явился снова.
И за ним шли восемьдесят человек невольников, мужчин и женщин, которых он выстроил вдоль стены дома. И женщины несли на головах каждая по глубокому блюду из литого золота, до краев наполненному жемчугом, бриллиантами, рубинами, изумрудами, бирюзою и тысячей других драгоценных камней в виде плодов разных цветов и величин. И каждое блюдо было покрыто шелковыми газом, вышитым золотыми цветочками. И камни были намного великолепнее тех, что поднесены были султану на фарфоровом блюде. А дух, выстроив невольников, склонился перед Аладдином и спросил у него:
— Не потребуешь ли еще чего-нибудь, о господин мой, у слуги лампы?
Но Аладдин сказал ему:
— Нет, пока мне ничего не нужно!
И джинн тотчас же исчез.
Тут вошла мать Аладдина, нагруженная купленными на базаре припасами. И очень удивилась она, увидав такое нашествие; и подумала она в первую минуту, что султан прислал арестовать Аладдина за его дерзкую просьбу. Но Аладдин не замедлил разуверить ее, так как, не успела она еще снять покрывала с лица своего, сказал ей:
— Не теряй времени на снимание покрывала, о мать моя, потому что тебе придется сейчас же идти во дворец вместе с этими невольниками, которых ты видишь здесь, на дворе. Как ты можешь видеть, эти сорок невольниц несут приданое, которое потребовал султан за дочь свою. Прошу тебя, прежде нежели приготовить обед, окажи услугу и проводи этих людей к султану!
И тотчас же мать Аладдина поставила невольников одного за другим: перед каждой молодою невольницей стоял негр, и между каждой группой было расстояние в десять шагов. И когда последняя пара вышла из дверей, мать Аладдина пошла позади, замыкая шествие. И успокоенный Аладдин запер двери и ушел в свою комнату спокойно ждать возвращения матери своей.
Как только первая пара показалась на улице, стали собираться любопытные; когда же выступило все шествие, громадная толпа наводнила улицу, зашумела, выражая удивление. И весь базар сбежался, чтобы полюбоваться таким великолепным и изумительным зрелищем. Каждая пара уже представляла дивное зрелище. Наряды были роскошны и необыкновенно изящны; белолицая красавица невольница следовала за красавцем негром; они шли, стройные, прекрасные, ровным и мерным шагом на равном расстоянии один от другого; на головах невольниц сияли золотые блюда с драгоценными каменьями; у золотых поясов негров сверкали самоцветные камни, а на их головах искрились парчовые шапочки, с покачивающимися эгретками[43]. Все это представляло восхитительное, ни с чем не сравнимое зрелище, и народ ни минуты не сомневался, что во дворец должен прибыть какой-нибудь царский или султанский сын. И среди изумленной и ошеломленной толпы шествие дошло наконец до дворца. И как только стражники и привратники увидели первую пару, они были охвачены таким восторгом, прониклись таким уважением и изумлением, что внезапно выстроились шпалерами.
А начальник их при виде первого негра принял его за султана негритянского народа, прибывшего в гости к их султану, приблизился к нему, распростерся и хотел поцеловать край одежды его, но затем увидел всю следовавшую за ним дивную вереницу. И первый негр, получивший от джинна необходимое наставление, сказал, улыбаясь:
— Я и все мы лишь рабы того, кто появится, когда наступит для этого минута!
И, проговорив это, он вошел в ворота дворца, за ним последовала девушка с золотым блюдом и все стройное шествие. И все восемьдесят невольников и невольниц прошли через первый двор и выстроились в большом порядке во втором, на который выходили окна приемной залы, находившейся в нижнем ярусе дворца.
Как только занимавшийся в это время делами государства султан увидел во дворе этот великолепный кортеж, затмевавший своей роскошью все, чем обладал он во дворце, то приказал немедленно очистить залу и принять в ней новоприбывших. И вот они вошли мерным шагом и один за другим выстроились большим полумесяцем пред троном султана. И невольницы при помощи товарищей-негров поставили на ковер золотые блюда. Потом все восемьдесят распростерлись и поцеловали землю между рук султана, а затем тотчас же встали все вместе и одинаковым ловким движением открыли блюда, наполненные волшебными плодами. И, скрестив руки на груди, они стояли, выражая своими позами глубочайшее почтение.
43