Тогда раздираемый тоской, несчастный отец стал бить себя по рукам и рвать бороду свою, и плакать, хотя еще не сознавал всей глубины своего несчастья и его настоящего свойства. И в то время как он упал в таком состоянии на диван, великий визирь вошел, по обыкновению, чтобы возвестить об открытии заседания Совета. И, увидев его в таком положении, не знал, что и подумать.
А султан сказал ему:
— Подойди сюда!
Визирь подошел.
А султан сказал ему:
— Что сталось с дворцом моей дочери?
Тот ответил:
— Да хранит султана Аллах! Но я не понимаю, что ты хочешь этим сказать?!
Султан же продолжал:
— Ты, о визирь, кажется, не знаешь о несчастье?
Визирь же ответил:
— Ничего не знаю, о господин мой, клянусь Аллахом! Я ровно ничего не знаю!
Султан сказал:
— Так, значит, ты не смотрел в ту сторону, где был дворец Аладдина?!
Визирь же ответил:
— Вчера вечером я гулял в садах, окружающих дворец, и не заметил ничего особенного, разве что главные ворота были заперты по случаю отсутствия эмира Аладдина.
А султан сказал:
— В таком случае, о визирь, посмотри вот в это окно и скажи, не заметишь ли чего странного в этом дворце, у которого, как ты видел вчера, были заперты главные ворота.
Визирь выглянул в окно, но тотчас же поднял руки к небу, восклицая:
— Да бежит нас лукавый! Дворец исчез!
Потом, обращаясь к султану, он сказал ему:
— А теперь, о господин мой, неужели не поверишь, что дворец, архитектурой и украшениями которого ты так любовался, был не чем иным, как делом искуснейшего колдовства?
Султан опустил голову и думал с час. Затем он поднял голову, и на лице его отразилось страшное бешенство. И закричал он:
— Где он, этот злодей, этот проходимец, этот колдун, обманщик, сын тысячи собак, имя которому Аладдин?
А визирь, торжествуя и ликуя, ответил:
— Его нет, он на охоте! Но он велел ждать себя сегодня до полуденной молитвы! И если желаешь, я берусь сам осведомиться у него о том, куда исчез дворец и все, что в нем было.
Султан же не захотел и сказал:
— Нет, клянусь Аллахом! С ним должно поступить, как с вором и лжецом! Пусть стража приведет его ко мне, закованного в цепи!
В эту минуту Шахерезада заметила, что наступает утро, и, по обыкновению своему, скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Нет, клянусь Аллахом! С ним должно поступить, как с вором и лжецом! Пусть стража приведет его ко мне, закованного в цепи!
И великий визирь тотчас же вышел, чтобы передать приказ султана начальнику стражи, и научил его, как следует взяться, чтобы Аладдину не удалось ускользнуть. И начальник стражи с сотней всадников выехал из города на ту дорогу, по которой должен был возвращаться Аладдин, и встретился с ним в пяти парасангах от городских ворот. И сейчас же приказал он всадникам окружить его и сказал ему:
— Эмир Аладдин, о господин наш, сделай милость, прости нас! Но султан (а мы рабы его) приказал нам арестовать тебя и привести между рук его закованным в цепи, как преступника! Мы не можем ослушаться султанского приказа! Еще раз прости, что поступаем так с тобой, осыпавшим нас своими щедротами!
При этих словах начальника стражи Аладдин опешил от волнения и изумления. Но наконец он обрел дар речи и сказал:
— Знаете ли, по крайней мере, добрые люди, по какой причине султан отдал вам такой приказ, тогда как я не совершил никакого преступления ни против него, ни против государства?
А начальник стражи ответил:
— Клянусь Аллахом, мы ничего не знаем!
Тогда Аладдин слез с лошади и сказал:
— Делайте со мною то, что приказал вам султан, потому что приказ султана дороже глаза и головы!