Джинн исчез, но минуту спустя он вернулся, держа в руке маленький футляр, который вручил Аладдину, говоря:
— Вот, о господин кольца, критский банж самого высокого качества! — и исчез.
Тогда Аладдин позвал жену свою Бадрульбудур и сказал ей:
— О госпожа моя Бадрульбудур, если хочешь, чтобы мы одержали верх над этим проклятым магрибинцем, тебе стоит только последовать моему совету. Время не терпит, так как, по твоим словам, магрибинец должен скоро прийти сюда, и он будет стараться соблазнить тебя. И вот что тебе придется сделать. Ты сделаешь то-то и то-то и скажешь ему то-то и то-то.
И долго учил он ее, как должна она поступать с волшебником. И прибавил:
— Я спрячусь вот в этот шкаф. Выйду же из него, когда наступит для того час!
И отдал он ей коробочку с банжем, говоря:
— Не забудь о способе, о котором я тебе говорил!
И расстался он с ней и заперся в шкафу.
Тогда Бадрульбудур, несмотря на отвращение, которое внушала предстоявшая ей роль, не захотела упускать случая отомстить чародею и принялась исполнять наставления супруга своего Аладдина. Она приказала служанкам своим причесать себя самым подходящим к ее лучезарному лицу образом и велела подать себе прекраснейшее из платьев своего гардероба. Затем стянула она свой стан золотым, украшенным бриллиантами поясом, украсила шею ожерельем из благородных и одинаковой величины жемчужин, из которых только одна была больше остальных (величиною с грецкий орех) и находилась в середине; на руки и на ноги она надела золотые браслеты, драгоценные камни которых дивно сочетались своими цветами с красками остального наряда. И, обрызганная духами, подобная прекраснейшей из гурий и блистающая больше самой блестящей из цариц и султанш, она с умилением посмотрела на себя в зеркало, между тем как служанки громко восхищались ее красотой и дивились ей. И в небрежной позе легла она на подушки в ожидании волшебника.
Но тут Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И легла в небрежной позе на подушки в ожидании волшебника.
В назначенный час он не замедлил явиться. Против своего обыкновения, дочь султана встала в знак уважения к нему и с улыбкой пригласила его сесть возле нее на софу. Взволнованный таким приемом, магрибинец, ослепленный блеском глядевших на него прекрасных глаз и дивной красотой, из вежливости и почтительности сел только на край софы. А красавица, продолжая улыбаться, сказала ему:
— О господин мой, не удивляйся такой перемене во мне; я по природе своей нисколько не склонна к печали, и мой веселый нрав в конце концов взял верх над моей тревогой и грустью. К тому же я размышляла о словах твоих относительно супруга моего Аладдина и теперь совершенно уверена, что вследствие гнева отца моего Аладдина уже нет в живых. Что предначертано, то должно свершиться! Ни слезы мои, ни мое сожаление не могут возвратить к жизни мертвеца. Вот почему я решила осушить слезы свои, забыть печаль и не отвергать более твоего внимания и расположения ко мне. Такова причина перемены в моем расположении духа! — А затем она прибавила: — Но я еще не предлагала тебе прохладительные напитки в знак дружбы!
И встала она во всем сиянии ослепительной красоты своей и направилась к большому табурету, на котором стоял поднос с винами и шербетами, и, позвав одну из прислужниц, чтобы она подала поднос, сама ловким движением бросила щепоть критского банжа в золотой кубок, стоявший на подносе. И магрибинец не знал, уж как и благодарить ее за такие милости. И когда служанка подала поднос со шербетом, он взял кубок и сказал Бадрульбудур:
— О царевна, как бы ни был прелестен этот напиток, он не мог бы освежить меня так, как улыбка глаз твоих!
И, произнеся эти слова, он приблизил кубок к губам своим и сразу осушил его. Но в тот же миг покатился он к ногам Бадрульбудур головой вперед.
Услыхав шум от его падения, Аладдин издал громкий крик торжества, вышел из шкафа и подбежал к недвижимому телу врага своего. И бросился он на него и, распахнув верхнюю часть его одежды, вынул спрятанную там лампу. И обратился он к Бадрульбудур, которая с беспредельной радостью подбежала обнять его, и сказал ей:
— Прошу тебя еще раз оставить меня одного! Нужно, чтобы все было кончено сегодня же!
И когда Бадрульбудур удалилась, он потер лампу в хорошо известном ему месте — и тотчас же явился джинн, который после обычной формулы стал ждать приказаний. Аладдин же сказал ему:
— О джинн — слуга лампы, — приказываю тебе в силу свойств лампы перенести этот дворец со всем в нем заключающимся в столицу Китайского царства, и именно в то место, с которого ты похитил его и принес сюда! И сделай так, чтобы это перенесение совершилось без малейших препятствий и толчков!