На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И все для меня! Я халиф!
Посмотрел он вправо, и посмотрел он влево; и то, что он увидел, еще более утвердило в нем уверенность в его царском достоинстве. Он находился среди великолепной залы, где золото блестело повсюду, где приятнейшие краски сплетались в разнообразные узоры на обивке стен и коврах и где привешенные к лазоревому потолку золотые люстры с семью шандалами проливали несравненный свет. А по самой середине залы на низких табуретках стояли большие подносы из массивного золота, покрытые дивными яствами, наполнявшими воздух ароматом амбры и пряностей. А вокруг этих подносов стояли, ожидая приказаний, семь девушек ослепительной красоты, одетые в платья разных цветов и покроев. И все они держали в руках опахала, готовые освежать воздух вокруг Абул Гассана.
Тогда Абул Гассан, ничего не евший со вчерашнего дня, сел перед подносами, и тотчас же все семь девушек вместе замахали опахалами.
Но так как он не привык, чтобы его так обмахивали во время еды, то посмотрел на девушек с любезной улыбкой и сказал им:
— Клянусь Аллахом, о юницы, мне кажется, что одного человека было бы довольно для махания. Садитесь же вокруг меня все, составьте мне компанию и скажите вон той негритянке, чтобы она помахала над нами.
И заставил он их сесть по правую, по левую руку и перед собою, так чтобы, куда бы он ни взглянул, повсюду было у него перед глазами приятное зрелище.
И начал он есть; но по прошествии нескольких минут он заметил, что девушки не смеют прикасаться к пище из уважения к нему; несколько раз просил он их не стесняться и даже собственноручно предлагал им отборные куски. Потом спросил каждую, как зовут ее, и они ответили:
— Нас зовут Зерно Мускуса, Алебастровая Шея, Розовый Лепесток, Сердце Граната, Коралловый Ротик, Мускатный Орех и Сахарный Тростник.
Услышав такие прелестные имена, он воскликнул:
— Клянусь Аллахом, эти имена подходят вам, так как вас можно сравнить и с мускусом, и с алебастром, и с розой, и с гранатом, и с кораллами, и с мускатным орехом, и вы ничего не потеряете от такого сравнения!
И продолжал он во все время трапезы говорить им такие любезности, что спрятавшийся за занавесом халиф, наблюдавший за ним с большим вниманием, не раз поздравил себя с тем, что устроил себе такое развлечение.
Когда трапеза была закончена, девушки позвали евнухов, которые тотчас же принесли все нужное для омовения рук. А девушки поспешили принять из рук евнухов золотой таз, кувшин, душистые утиральники и, став на колени перед Абул Гассаном, стали лить воду ему на руки. Потом помогли они ему подняться; евнухи отдернули широкий занавес — и открылась другая зала, где поданы были плоды на золотых подносах.
А девушки довели его до порога этой залы и удалились. Тогда, поддерживаемый двумя евнухами, Абул Гассан дошел да середины этой залы, которая была еще прекраснее и еще лучше украшена, чем предыдущая. И как только он сел, начался новый концерт, данный новым хором музыкантш и певиц, и дивны были эти звуки. Восхищенный Абул Гассан увидел на подносах десять рядов разнообразных редких и превосходнейших плодов; и было их всего семь подносов; и над каждым висела люстра; и перед каждым подносом стояла молодая девушка, одна другой прекраснее и наряднее; и эти также держали опахала. Абул Гассан рассмотрел их одну за другой и был восхищен их красотой. И пригласил он их сесть вокруг него; и чтобы заставить их есть, он сам подавал им, вместо того чтобы заставлять их услуживать ему. И осведомился он об их именах и сумел сказать каждой что-нибудь приятное, подавая то смокву, то гроздь винограда, то ломтик арбуза, то банан. Халиф же все слышал, и много забавлялся, и все более и более радовался, наблюдая Абул Гассана во всех проявлениях его нрава.
Когда Абул Гассан отведал всех плодов на подносах и угостил ими молодых девушек, он поднялся с места и, поддерживаемый евнухами, перешел в третью залу, которая была, несомненно, красивее двух первых.
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что приближается утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Тут он поднялся с места и, поддерживаемый евнухами, перешел в третью залу, которая была, несомненно, красивее двух первых. Здесь подано было варенье. Стояло семь больших подносов, и над каждым висела люстра, и перед каждым стояла девушка; а на этих подносах в хрустальных банках и серебряных и позолоченных тазиках было превосходное варенье всех цветов и всех сортов. Было жидкое, и было сухое варенье, и слоеное пирожное, и все прочее.