— Презренный сын Адама, что осмелился ты требовать? О неблагодарнейший из людей низкого звания, после всех оказанных тебе мною услуг, после всего выказанного мной усердия и послушания ты не постыдился приказать мне идти за сыном моего высочайшего главы и господина Руха, чтобы привесить его к своду твоего дворца! Разве не знаешь ты, безрассудный, что и я, и лампа, и духи — слуги лампы — все мы рабы великого Руха, отца яиц? Счастлив ты, что тебя ограждает моя госпожа, лампа, и что носишь на пальце кольцо, преисполненное благодатных свойств! Иначе пропал бы ты совсем!
Аладдин стоял ошеломленный и отупевший, прижавшись к стене, и сказал он:
— О джинн — слуга лампы, — клянусь Аллахом! Не от меня исходит это требование, оно внушено супруге моей Бадрульбудур святой старухой, матерью плодородия и целительницею бесплодия!
Тогда джинн внезапно успокоился, заговорил своим обычным голосом и сказал ему:
— Ах, я не знал этого! Так вот как?! Значит, от этого существа исходит покушение! Счастлив ты, Аладдин, что не участвуешь в этом! Знай, что этим способом хотели твоей гибели, гибели жены твоей и разрушения твоего дворца! Особа, которую ты называешь святой старухой, не святая и не старуха, а переодетый женщиной мужчина. И человек этот — не кто иной, как родной брат магрибинца, твоего уничтоженного врага. И похож он на своего брата, как одна половинка боба на другую. И справедлива пословица: «Меньшой щенок сквернее старшего», так как собачий род чем дальше, тем больше вырождается! И этот новый неизвестный тебе враг еще искуснее в деле колдовства и еще коварнее своего старшего брата. Когда он узнал при помощи землегадания, что ты убил его брата и сжег труп его по приказанию султана, отца жены твоей Бадрульбудур, он решил отомстить вам всем и пришел сюда из Магриба переодетый святой старухой, чтобы проникнуть в этот дворец. И удалось ему пробраться сюда и внушить жене твоей это зловредное требование, являющееся опаснейшим покушением на моего главного господина, Руха! Предупреждаю тебя о его коварных планах для того, чтобы ты мог оградить себя. Уассалам!
И, проговорив все это, джинн исчез.
Тогда Аладдин, вне себя от гнева, поспешил в залу с девяноста девятью окнами, к супруге своей Бадрульбудур. И, ничего не открывая ей из того, что только что сообщил ему джинн, сказал ей:
— О Бадрульбудур, глазок мой! Прежде нежели принесут сюда яйцо Руха, мне необходимо выслушать своими ушами святую старуху, которая посоветовала тебе это средство. Поэтому прошу тебя послать за ней как можно скорее, и, в то время как я буду стоять за занавесом, вели ей повторить ее совет под предлогом, что ты плохо запомнила его.
Бадрульбудур ответила:
— Клянусь головою и глазами!
И сейчас же послала она за старухой.
И вот когда она пришла в залу под хрустальным куполом и, не снимая покрывала своего, подошла к Бадрульбудур…
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Когда она подошла к Бадрульбудур, Аладдин выскочил из того места, где спрятался, бросился на нее и, прежде чем успела она сказать: «Бем!», одним ударом снес ей голову с плеч!
При виде этого Бадрульбудур в страшнейшем испуге воскликнула:
— О господин мой, какой ужас!
Но Аладдин только улыбнулся и вместо всякого ответа нагнулся, взял за чуб отрубленную голову и показал ее Бадрульбудур. И, остолбенев от удивления, увидела она, что голова вся обрита, как у мужчины, за исключением чуба посредине, а лицо обросло большой бородой. И, желая поскорее успокоить ее, Аладдин рассказал ей всю правду о мнимой Фатьме, мнимой святой и мнимой старухе. И сказал в заключение:
— О Бадрульбудур, возблагодарим Аллаха, навсегда избавившего нас от врагов наших!
И бросились они в объятия друг к другу, благодаря Аллаха за милости Его.
И с тех пор жили они счастливо вместе с доброй старухой, матерью Аладдина, и султаном, отцом Бадрульбудур. И родились у них дети, прекрасные, как луны. И после смерти султана Аладдин вступил на престол Китайского царства. И ничто не нарушало их счастья до неизбежного появления разрушительницы наслаждений и разлучницы друзей — смерти.
И, рассказав эту историю, Шахерезада сказала: