— Абул Гассан, йа Абул Гассан, да ты, верно, поклялся уморить меня смехом!
При виде халифа и при звуках его голоса пляска внезапно остановилась, девушки остались неподвижными на своих местах, и водворилась такая тишина, что можно бы услышать звук падающей на пол иголки.
И остолбеневший Абул Гассан остановился вместе с другими и повернул голову в ту сторону, откуда раздался голос. И, увидев халифа, тотчас же узнал в нем купца из Мосула. Тогда с быстротою сверкнувшей молнии понял он причину всего того, что случилось с ним. И разгадал он шутку. Но, не смутившись и не растерявшись, он сделал вид, что не узнает халифа, и, желая, в свою очередь, позабавиться, он подошел к халифу и закричал ему:
— Ха, ха, так вот ты где, о купец моей задницы! Погоди, я покажу тебе, как оставлять незапертыми двери честных людей!
Халиф же засмеялся во все горло и ответил:
— Клянусь моими святыми предками, о Абул Гассан, брат мой, я вознагражу тебя за все причиненные тебе неприятности и дарую тебе все, что пожелает душа твоя! И отныне ты будешь братом моим в этом дворце!
И обнял он его горячо и прижал к груди своей.
Затем он приказал девушкам надеть на брата его Абул Гассана одеяния, вынутые из особого шкафа, и выбрать все, что было там самого богатого и великолепного. И девушки поспешили исполнить приказание.
Когда же Абул Гассан был одет, халиф сказал ему:
— Теперь говори, Абул Гассан! Все, чего бы ни попросил ты, будет немедленно исполнено!
И Абул Гассан, поцеловав землю между рук халифа, ответил:
— Я хочу попросить у великодушного господина нашего только одной милости — позволить мне всю жизнь мою прожить под сенью халифа!
И чрезвычайно тронутый бескорыстием Абул Гассана халиф сказал ему:
— Я очень ценю твое бескорыстие, йа Абул Гассан. Поэтому я не только с этой минуты выбираю тебя своим товарищем и братом, но разрешаю тебе свободный вход и выход во всякий час дня и ночи, не спрашивая ни аудиенции, ни отпуска. Более того, я желаю, чтобы ты был допускаем даже в покои дочери моего дяди Сетт Зобейды, куда не допускаются другие. И когда я буду там, и ты будешь со мной, все равно в какой час дня и ночи!
В то же время халиф назначил Абул Гассану роскошное помещение во дворце и в виде первого жалованья выдал ему десять тысяч золотых динаров. И обещал ему, что сам будет заботиться о том, чтобы он ни в чем не нуждался. После этого халиф отправился в Совет заниматься делами государства.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и со свойственной ей скромностью умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Калиф отправился в Совет заниматься делами государства.
Тогда Абул Гассан не захотел более оставлять в неизвестности мать свою. И побежал он к ней и рассказал ей во всех подробностях о странных происшествиях от начала и до конца. Но повторять все это нет надобности.
И объяснил он ей, так как она сама не могла бы понять этого, что халиф сыграл с ним всю эту шутку просто так, для своего развлечения. И прибавил:
— Но так как все кончилось к моему благополучию, то да будет прославлен Благодетель наш Аллах!
Потом он поспешил расстаться с матерью, пообещав ей навещать ее каждый день, и направился снова во дворец, между тем как слух о его приключении с халифом и о перемене в его положении распространялся по всему кварталу, а оттуда и по всему Багдаду, а затем и по ближним и дальним областям царства.
Что же касается Абул Гассана, то, войдя в милость халифа, он не только не сделался дерзким и надменным, но стал еще более веселым человеком, неизменно находившимся в добром и радостном расположении духа. И не проходило дня, чтобы он не развлекал халифа и всех придворных, больших и малых, своими остроумными речами и шутками.
Халиф не расставался с ним и всюду водил его за собой, даже в особые покои супруги своей Сетт Зобейды, — такой милости не удостаивался никогда даже его великий визирь Джафар.