А когда наступила
она сказала:
Когда Сетт Зобейда пришла в себя, она воскликнула: — Увы, о Сахарный Тростник, ты не могла пережить супруга, и ты умерла от горя!
Но халиф, понимавший дело иначе и, со своей стороны, оплакивавший смерть друга своего Абул Гассана, повернулся к Сетт Зобейде и сказал:
— Нет, клянусь Аллахом! Не Сахарный Тростник умерла от огорчения, а бедный Абул Гассан не мог пережить супруги своей! Это несомненно! — И прибавил он: — Да! Но ты плачешь и падаешь в обморок и потому считаешь себя правой!
Сетт Зобейда же ответила:
— А ты почитаешь себя правым в споре со мной, потому что этот проклятый раб солгал тебе! — И она прибавила: — Да! Но где же слуги Абул Гассана? Пусть скорее приведут их ко мне! Они сумеют ответить, кто из супругов умер первым и который умер от горя, так как ведь они же одевали своих господ в погребальные одежды!
Халиф ответил:
— Ты права, о дочь моего дяди! Я же, клянусь Аллахом, обещаю десять тысяч золотых динаров тому, кто принесет мне это известие!
Но не успел халиф произнести эти слова, как из-под савана, лежавшего с правой стороны тела, раздался голос, говоривший:
— Пусть отсчитают мне десять тысяч динаров. Объявляю господину нашему халифу, что я, Абул Гассан, умер вторым — от горя, разумеется!
Как только раздался этот голос, Сетт Зобейда и все женщины, объятые ужасом, громко вскрикнули, бросаясь к дверям, между тем как, напротив, халиф, сейчас же угадавший, какую шутку сыграл с ним Абул Гассан, разразился таким хохотом, что опрокинулся навзничь посредине залы и воскликнул:
— Клянусь Аллахом, йа Абул Гассан, теперь уж мне придется умереть от смеха!
Потом, когда халиф перестал смеяться, а Сетт Зобейда успокоилась, Абул Гассан и Сахарный Тростник вышли из своих саванов и среди всеобщей веселости решились рассказать о причине, заставившей их сыграть такую шутку. Абул Гассан бросился затем к ногам халифа, а Сахарный Тростник обняла колени госпожи своей, и оба с опечаленными лицами попросили прощения. И Абул Гассан прибавил:
— Пока я был холостым, о эмир правоверных, я ни во что не ставил деньги! Но эта Сахарный Тростник, которой я обязан твоему великодушию, обладает таким аппетитом, что так и поглощает мешки со всем их содержимым, и, клянусь Аллахом, она способна проглотить всю казну халифа, и с самим казначеем!
Халиф и Сетт Зобейда снова расхохотались. И даровали им обоим прощение и, сверх того, тут же велели выдать им десять тысяч динаров, выигранных ответом Абул Гассана, и еще другие десять тысяч по случаю избавления их от смерти.
После этого халиф, узнав вследствие этого маленького надувательства о тратах и нуждах Абул Гассана, уже не захотел, чтобы он терпел от неправильной выдачи ему жалованья. И приказал халиф казначею ежемесячно выдавать ему содержание, равное тому, которое получал великий визирь. И более, нежели когда-либо, пожелал халиф, чтобы Абул Гассан оставался его другом и сотрапезником.
И жили они все счастливейшей жизнью до той поры, когда явилась разлучница друзей, разрушительница дворцов и строительница гробниц, неумолимая и неизбежная — смерть.
И, закончив в эту ночь свой рассказ, Шахерезада сказала царю Шахрияру:
— Вот все, о царь, что знаю я о сне наяву. Но если позволишь, я расскажу тебе другую сказку, которая много и во всех отношениях превосходит ту, которую ты только что слышал!
Царь Шахрияр же сказал:
— Прежде всего, Шахерезада, ты должна сказать мне, как она называется!
Она же сказала:
— Это рассказ о любовных приключениях Зейн аль-Мавассиф!
Царь спросил:
— А что же это за неизвестный мне рассказ?
Шахерезада улыбнулась и сказала:
ЛЮБОВНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЗЕЙН АЛЬ-МАВАССИФ
Передавали мне, о благословенный царь, что в давнопротекшие времена и годы жил прекраснейший собою юноша по имени Анис и был он, без сомнения, самым богатым, самым щедрым, самым утонченным, самым превосходным и самым привлекательным из юношей своего времени. А так как, сверх того, он любил все, что стоит любить на земле: женщин, друзей, хорошую пищу, поэзию, музыку, благовония, зелень, красоту вод, прогулки и всякого рода удовольствия, — то и жил счастливейшей жизнью.
И вот однажды после полудня прекрасный Анис отдыхал, по своему обыкновению, под тенью рожкового дерева. И увидел он во сне, что он играет и развлекается с четырьмя красивыми птицами и одной голубкой ослепительной белизны. И увлекался он все более и более, лаская их, приглаживая их перья и целуя их, как вдруг большой и скверный ворон бросился на голубку и унес ее, разогнав и четырех милых птичек, подруг ее. Анис проснулся сильно опечаленный, встал и отправился искать человека, который истолковал бы ему этот сон. Но долго бродил он, не находя никого. И думал он уже возвратиться домой, когда поравнялся с очень красивым жилищем, из которого, когда он приблизился к нему, послышался женский голос, пленительный и печальный, и пел этот голос такие стихи: