И все это поистине имело приятный вид и превосходный вкус.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
И все это поистине имело приятный вид и превосходный вкус.
А поэтому, усевшись перед подносами, и хозяин, и гость ели с большим удовольствием; Абул Гассан же выбирал и подкладывал гостю самые лакомые куски. Потом, когда они закончили, невольник подал им кувшин и таз, и они стали мыть руки, между тем как мать Гассана убирала со стола посуду с едой и ставила на ее место подносы с плодами, полные изюма, фиников и груш, а также другие подносы, на которых стояли горшочки с вареньем, миндальное тесто и разного рода тонкие лакомства. И ели они досыта, чтобы потом приступить к напиткам. Тогда Абул Гассан наполнил вином пиршественный кубок и, держа его в руке, обратился к гостю:
— О гость мой, ты знаешь, что петух никогда не станет пить, не созвав криком кур, чтобы они пили вместе с ним. Я же, если бы должен был поднести этот кубок к губам моим и пить из него один, не мог бы этого сделать — вино остановилось бы у меня в горле, и я, наверно, умер бы. Поэтому, прошу тебя, предоставь трезвость на эту ночь угрюмым людям и вместе со мной поищи веселья на дне этого кубка. Я же, о гость мой, чувствую себя беспредельно счастливым, принимая у себя в доме такого почтенного человека.
Халиф из вежливости и, кроме того, желая заставить его разговориться, не отказался от вина и стал пить вместе ним. Когда же вино начало облегчать их души, халиф сказал Абул Гассану:
— О господин мой, теперь, когда между нами установлен союз хлеба и соли, не пожелаешь ли мне сказать, какая причина заставляет тебя так поступать с незнакомыми тебе чужеземцами, и не расскажешь ли мне о своей жизни, которая должна быть удивительной?
И Абул Гассан ответил:
— Знай, о гость мой, что жизнь моя нисколько не удивительна, а только поучительна. Зовут меня Абул Гассан, я сын купца, который после смерти своей оставил мне состояние, позволявшее жить в полном довольстве в нашем городе Багдаде. Так как отец держал меня очень строго, то после смерти его я сделал все возможное, чтобы как можно скорее вознаградить потерянное время. Но так как от природы был я человек рассудительный, то имел осторожность разделить полученное наследство на две части: одну я обратил в золото, другую оставил в недвижимости. И стал я полными горстями сыпать золото в обществе сверстников, молодых людей, которых я угощал и содержал с щедростью и расточительностью эмира.
И ничего не щадил я для того, чтобы жизнь наша была полна наслаждений и удовольствий. Но, поступая таким образом, к концу первого же года я увидел, что в моей казне не осталось и одного динара, а когда захотел просить о помощи друзей моих, то увидел, что они все исчезли. Тогда я разыскал их и попросил, чтобы они, в свою очередь, помогли мне в моем затруднительном положении. Но все нашли предлог, мешавший им прийти ко мне на помощь, и ни один не согласился дать мне содержание хотя бы на один день. Тогда я одумался и понял, как прав был отец мой, воспитывая меня в строгости. И вернулся я в дом свой и стал раздумывать о том, что мне остается делать. Тогда-то и пришел я к решению, которого и держусь с тех пор неослабно. Я поклялся перед Аллахом никогда не общаться с моими земляками и давать гостеприимство в моем доме только чужеземцам; но кроме того, опыт показал мне, что кратковременная и горячая дружба предпочтительна дружбе продолжительной, всегда приводящей к дурному концу, и я поклялся никогда не видеть два дня подряд одного и того же чужеземца у себя в доме, как бы ни был он обаятелен. И это потому, что я живо почувствовал, как жестоки продолжительные связи и как мешают они вкушать во всей полноте радость дружбы. Поэтому, о гость мой, не удивляйся, если завтра утром, после ночи, когда дружба являлась нам в самом привлекательном виде, я должен буду распроститься с тобою. И даже после, если я повстречаюсь с тобою на улицах Багдада, не обижайся, если не буду узнавать тебя.
Выслушав такие слова Абул Гассана, халиф сказал ему:
— Клянусь Аллахом, поведение твое прекрасно, и в жизнь свою не видал я, чтобы кутила вел себя с таким умом. Поэтому я восхищаюсь тобой чрезвычайно; ты сумел при помощи оставшейся тебе другой части наследства вести осмысленную жизнь, благодаря которой имеешь возможность пользоваться каждую ночь обществом нового человека, с которым можешь вести разнообразную и интересную беседу, избегая скуки и неприятностей. — А потом халиф прибавил: — Но, о господин мой, то, что ты сказал мне о завтрашней разлуке нашей, причиняет мне большое огорчение. И это потому, что мне хотелось чем-нибудь выразить благодарность за оказанное мне в эту ночь гостеприимство. Прошу тебя теперь же высказать какое-нибудь желание, и я клянусь святою Каабой, что исполню его. Говори откровенно и не бойся пожелать слишком многого, так как милостью Аллаха я богатый купец и с Его помощью ничто не покажется мне слишком обременительным.