Когда жена еврея услышала эти слова и поняла их значение, она не нашла, что возразить, и сказала мне, уходя:
— Я не продаю и не покупаю. Это дело моего мужа, и, если его это устраивает, он даст тебе об этом знать. Только пообещай мне набраться терпения и не вступать с другими в переговоры, пока он сам не увидит это стеклянное яйцо.
И я дал ей такое обещание. И она ушла. Так вот после этого спора, о эмир правоверных, я уже не сомневался, что яйцо, которое я считал стеклянным, было самоцветом из морских самоцветов, выпавшим из короны какого-нибудь морского царя. И к тому же я, как и все, знал, какие сокровища лежат в глубинах, о которых говорят дочери моря и морские царевны. И эта находка должна была утвердить меня в этом моем убеждении. И я прославил Воздаятеля, Который через рыбу рыбака вложил в мои руки этот чудесный образец украшений морских юниц. И я решил не отказываться от суммы в сто тысяч динаров, которую я установил для жены еврея, думая при этом, что, если бы я не спешил устанавливать цену, я мог бы, пожалуй, получить от ювелира-еврея и больше. Но поскольку я торжественно установил эту сумму, то не пожелал изменять себе и пообещал придерживаться того, что я озвучил.
И как я и ожидал, ювелир-еврей не замедлил явиться ко мне лично. И у него был хитрый вид, который не сулил мне ничего хорошего, а вместо этого предупреждал, что этот свинский сын собирается использовать все свои приемы, чтобы умыкнуть у меня самоцвет в любом случае. А я же, со своей стороны, насторожился, приняв при этом самый улыбчивый и приветливый вид, и я попросил его занять место на циновке.
И после обычных саламов и приветствий он сказал мне:
— Надеюсь, о сосед, что пенька в наши дни не слишком дорога и что дела твоей лавки благословенны!
И я в том же тоне ответил:
— Благословение Аллаха не оставляет верующих в него, о сосед! Но я надеюсь, что и дела на базаре ювелиров идут тебе на пользу.
И он сказал мне:
— Клянусь жизнью Авраама и Иакова, о сосед, они идут под гору! Они сокращаются! И нам едва хватает на хлеб и сыр.
И мы продолжали беседовать так довольно долго, не затрагивая главного вопроса, который только нас и интересовал, пока еврей, видя, что он ничего не добьется от меня таким образом, не начал первым, сказав мне:
— О сосед, дочь моего дяди рассказала мне о некоем стеклянном яйце, к тому же малоценном, которое служит игрушкой для твоих детей, а ты знаешь, что, когда женщина беременна, к ней приходят порой странные желания. Но к сожалению, мы должны удовлетворять эти желания, даже если они неосуществимы, иначе желаемый предмет может оказаться запечатленным на теле ребенка и тем исказить его. И в данном случае, поскольку желание моей жены остановилось на этом стеклянном яйце, я очень боюсь, что если не удовлетворю его, то увижу, как это яйцо начнет расти на носу нашего ребенка после его рождения или на какой-то другой, более деликатной части его тела, которую приличия не позволяют мне назвать. Поэтому я прошу тебя, о сосед, сначала показать мне это стеклянное яйцо и, в случае если я увижу, что такое яйцо невозможно приобрести на базаре, отдать мне его за разумную цену, которую ты мне укажешь, не слишком пользуясь сложившейся ситуацией.
А я на эти слова еврея ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
И я встал и пошел к детям своим, которые играли во дворе с яйцом, о котором идет речь, и взял его из их рук, несмотря на крики и протесты. Затем я вернулся в спальню, где меня ждал еврей, сидя на циновке, и, извинившись, закрыл дверь и окна, чтобы там царила полная темнота. И, сделав это, я вытащил яйцо из-за пазухи и положил его на табурет перед евреем.
И тотчас комната озарилась, словно в ней горело сорок факелов. И еврей при этом взгляде не мог не воскликнуть:
— Это драгоценный камень Соломона, сына Давида, один из тех, что украшают его корону! — И, воскликнув так, он понял, что сказал слишком много, и, спохватившись, добавил: — Но подобные камни мне уже попадались в руки. И поскольку на них не было спроса, я поспешил их перепродать, и с убытком. Увы, почему теперь дочь моего дяди беременна и вынуждает меня обзавестись вещью, которую невозможно продать?! — Потом он спросил меня: — О сосед, сколько ты просишь за это морское яйцо?