— О госпожа моя, я должен начать с того, что не могу сравнить твои прелести с прелестями твоих спутниц, ибо сияние луны не сравнится с мерцанием звезд! И твоя красота такова, что глаза мои могли бы смотреть только на нее!
И, произнося эти слова, я не мог не бросить умоляющий взгляд на восхитительную Каирию, чтобы дать ей понять — только благопристойность продиктовала мне эту лесть по отношению к принцессе.
И, услыхав такой мой ответ, Зулейка сказала, улыбаясь:
— Ты преуспел, о Хасан, хотя лесть твоя очевидна. Так поспеши же теперь, когда ты говоришь свободнее, открыть нам глубину сердца своего, рассказав нам, какая из всех этих девушек больше всего пленяет тебя.
И в свою очередь, все девушки объединили просьбы свои с просьбой принцессы, чтобы я поспешил выразить мое предпочтение. И между ними Каирия, наверняка уже догадавшаяся о моих тайных мыслях, проявляла самое горячее желание заставить меня говорить.
Тогда я, о мой повелитель, изгнав остатки застенчивости своей, уступил всем этим повторным требованиям девушек и их госпожи, повернулся к Зулейке и сказал ей, показывая жестом на юную Каирию:
— О моя повелительница, вот, это та самая, которую я хочу! Клянусь Аллахом! Именно к милой Каирии и стремиться мое самое большое желание!
И не успел я еще произнести эти слова, как все девушки дружно разразились хохотом, не выказывая на разрумянившихся лицах ни малейшего намека на злость. И я подумал в душе своей, глядя, как они толкают друг друга локтями и умирают от смеха: «Какое удивительное дело! Это женщины среди женщин и девушки среди девушек?! Ибо с каких это пор существа этого пола приобрели такую отрешенность и столько добродетели, чтобы не позавидовать и не исцарапать лицо одной из своих товарок, глядя на ее успех?! Клянусь Аллахом! Сестры не поступили бы так дружелюбно и бескорыстно по отношению к своей сестре. Это выходит за рамки моего понимания».
Однако принцесса Зулейка не дала мне надолго погрузиться в это недоумение, сказав:
— Поздравляю! Поздравляю тебя, о Хасан из Дамаска! Клянусь своей жизнью! Молодые люди в твоей стране обладают хорошим вкусом, острым глазом и тонкой проницательностью. И я рада, о Хасан, что ты отдал предпочтение моей любимой Каирии. Она любимица сердца моего и самая драгоценная из всех. И ты не раскаешься в своем выборе, о пройдоха! К тому же ты далек от того, чтобы оценить в полной мере все достоинства своей избранницы, ибо все мы, такие уж мы есть, вряд ли можем претендовать на сравнение с нею, со всеми ее прелестями, совершенствами тела и притягательностью духа. И по правде говоря, мы ее рабы, хотя внешность может быть обманчивой.
Затем все они одна за другой принялись поздравлять очаровательную Каирию и шутить над ее только что одержанным триумфом. И она не могла отшутиться от их реплик и каждой из своих спутниц отвечала, что надобно, а я был на пределе изумления.
После чего Зулейка взяла лежавшую возле себя лютню и вложила ее в руки своей любимой Каирии, сказав ей:
— Душа моя, тебе следует показать своему возлюбленному немного из того, что ты умеешь, чтобы он не подумал, что мы преувеличили твои заслуги.
И восхитительная Каирия взяла лютню из рук Зулейки, настроила ее и, подыгрывая себе, после восхитительной прелюдии тихо запела: